Одинокий бунтарь: Брайан Джонс и юность «Rolling Stones» - [24]

Спустя 8 дней тура они сыграли в челтнемском «Одеоне» — это был первый раз, когда Брайан играл перед своей родной публикой. Пэт тоже взяла себе билет, но у нее уже не было желания поднимать шум. Она тихо стояла в первом ряду, и видеть, как Брайан выходит на сцену, было для нее и горько, и сладко одновременно. Она не знала, что, несмотря на яркие огни рамп, Брайан приметил ее среди публики. Он по-прежнему переживал из-за того, что случилось летом, и лишь только оказавшись за сценой, послал к Пэт Стю с запиской. Смущенная завистливыми взглядами окружавших ее девушек, Пэт прошла за кулисы в конце первого шоу, где Брайан уже ждал ее и, нежно взяв ее за руку, увел куда-то, чтобы поговорить по душам. Они говорили и говорили, пока ему не пришло время возвращаться на сцену, и Брайан договорился, что встретится с Пэт на следующий день.

Но сюрпризы той ночи только начинались. В конце второго выступления его подкараулил за кулисами еще один посетитель — частный сыщик, нанятый Берни Тейлором, которому Брайан задолжал 12 фунтов за квартиру. Пойманному с поличным, Брайану ничего не оставалось делать, как выплатить долг двухгодичной давности, да еще и прибавить денег на покрытие расходов Берни.

Следующим утром на Хай-стрит Брайан взял под руку Пэт, и они прошлись по своим старым излюбленным местам города. Брайан рассказал ей о том, что сейчас происходит в его жизни, о своих новых идеях и новых звуках, о своей музыке, а она говорила о себе и о Марке. Он хотел расставить все точки над “i” в их отношениях; они оба знали, что эти их отношения подошли к своему логическому концу. Пэт не закатила истерику и не зарыдала. Она понимала все уже давно. Теперь они оба повзрослели настолько, насколько это только было возможно. И тут пришло время уезжать — Брайану нужно было покинуть Челтнем, так как группа готовилась к очередному выступлению по ходу гастролей. В том октябре Брайан сказал Пэт свое последнее «прости» — и уехал от нее навсегда.

“I Wanna Be Your Man” стал вторым синглом «Стоунз», выпущенным 1 ноября — всего за два дня до окончания турне. Она была записана в студии “Kingsway” и, чтобы достичь эффекта исполнителей чикагского блюза, Брайан снова руководил этой записью. Вокальные гармонии «Битлз» были приятны на слух, но Брайан предпочел более грубое звучание. Безжалостная и воинственная, его слайд-гитара здесь атакует, чего нельзя сказать об остальных инструментах и вокале. На обратной стороне был 12-тактный блюзовый инструментал “Stoned”. К тому времени, когда гастроли подходили к концу, конферансье были дико смущены тем, что толпа, осадившая зал “Hammersmith Odeon” вместо того, чтобы выкрикивать братьев Эверли, кричала: «Мы хотим “Stones”! Мы хотим “Stones”!» Они начали свои гастроли почти как балласт, а окончили их «звездами».

Внимательно наблюдая за хит-парадами, Брайан упивался их теперешним 13-м местом, в то время как “Come On” по-прежнему пряталась где-то на дне. Разница в прежнем и нынешнем приеме группы была видна невооруженным глазом, и журналисты осаждали их. Главное внимание на пресс-конференциях привлекал Брайан. Когда ему задали неизбежный вопрос: «Как же вы решились играть ритм-энд-блюз?», — Брайан ответил: «На самом деле это — тема для социологов, психологов и т.д. Если вы спросите кого-нибудь, как они пришли к ритм-энд-блюзу, то вы обязательно получите претенциозный ответ. Вам скажут, что в ритм-энд-блюзе они находят правду экспрессии, истинность чувств и так далее. Для меня это в основном — саунд. Я имею в виду, что мне нравятся всякие звуки — например, церковные колокола. Я всегда останавливаюсь, чтобы послушать церковные колокола. Эти звуки не говорят мне о чем-то многом. Но они мне нравятся». Обстоятельный и доброжелательный, Брайан с тех пор стал настоящим магнитом для репортеров, а последняя его фраза спустя годы выльется в название для хита «Роллингов» “It’s Only Rock’n’Roll (But I Like It)”.

Теперь выступления в клубах напоминали сущий ад — например, в “Studio 51” Кена Кольера. Это была длинная комната с очень маленькой сценой с одного конца и низким потолком, до которого можно было дотянуться рукой. По воскресеньям он был настолько забит людьми, что пот просто струился по его посетителям и стенам, а усилители из-за этой сырости постоянно барахлили. Но музыка была просто фантастической.

Но перед тем, как год подошел к концу, лидирующая позиция Брайана снова подверглась серьезному испытанию — в группе, наконец, узнали, что он получает больше денег, чем они. Данный факт неизбежно должен был выйти на поверхность, и как только это произошло, для Брайана наступили трудные времена. Несмотря на его уверенность в том, что сам он вполне заслуживает этого, остальные начали считать его лгуном и видели в этом его слабость как лидера — лидера, который уже не был актуален для остальных участников группы, ранее подчинявшихся только ему.

«Роллинги» стали думать, что такой сомнительный и за всего лишь одно мгновение «устаревший» в их глазах руководитель не может больше управлять группой. Конец демократическим тенденциям внутри коллектива пришел тогда, когда пришло время сочинять собственные песни. Все это привело к совершенно иным правилам внутри «Стоунз». Неудивительно, что Брайан теперь не знал, какую роль он выполняет в группе. Потерпев неудачу в погоне за длинным фунтом, он обнаружил в себе одно качество, о котором доселе не ведал: один раз став наперекор интересам команды, он оказался весьма уязвимой личностью.