Одинока и крайне жестока, или Как выйти замуж за один день - [64]

– Спасибо, хорошо! – ответила я. – А у вас как дела?

– Тоже неплохо, – спокойно проговорила Инна и замолчала, я поняла, что понятия не имею, зачем подозвала милых барышень к нашему столику.

Неловкая пауза затягивалась. Златошинская смотрела на меня, ожидая объяснений, придумать которые заранее я не удосужилась.

– Ну и славно, что у вас все хорошо, – наконец-то выдавила из себя, – увидимся позже?

Женщины кивнули, даже не пытаясь скрыть своего недоумения, и отправились на свои места.

– Фу-ты ну-ты, – фыркнула Алла Борисовна им вслед. – Только посмотрите на них. Срам-то какой!

– Мама-а-а, – вновь протянула ее дочь осуждающе. Интересно, Милена вообще знает другие слова? По сравнению с ней Эллочка Людоедочка – Цицерон в юбке.

– А что мама? Что я такого сказала? – поинтересовалась Великанова-старшая. – Да, мне претят подобные отношения! Они противоестественны! В конце концов, даже в Библии записано…

– Что значит «подобные отношения»? – уцепилась Наталья за подвернувшуюся возможность раскрутить тетку на откровения.

– Ой, а то вы не понимаете? – язвительно ответила та вопросом на вопрос.

– Нет, – подружке удалось изобразить удивление.

– Короче, – Великанова доверительно нагнулась к столу и прошипела таким громким шепотом, что мне показалось, будто весь зал услышал. Во всяком случае, пару любопытных взглядов я поймала. – Они из «этих». Ну, вы меня понимаете…

– Не-а, – Наталья прикинулась идиоткой – в умении валять Ваньку у моей подруги равных не имелось.

– Ну, вы даете, – фыркнула Алла Борисовна. – Ну, как вам сказать-то… – она силилась подобрать слово, явно не решаясь произнести единственно подходящее. Ох уж мне эти ханжеские ужимки.

– Господи! – Милена жеманно закатила глаза к потолку. – Мама, сколько раз тебе говорить, что слово «лесбиянка» не ругательное. Скажи ты его уже, наконец, и успокойся.

– Тш-ш-ш, – зашипела мамаша на дочь. – Не нравятся мне эти ваши новомодные штучки. В наше время такого сраму не было. Это ж надо – женщина с женщиной живет и даже не скрывает этого!

– Да, конечно, – Милена язвительно усмехнулась, – это было во все времена, просто…

Очевидно, этот спор женщины вели не впервые, и, следовательно, сейчас он пойдет по уже проложенным рельсам, замкнутым кругом. Не раз бывая в подобных ситуациях, в конце концов у меня есть Лилька с Машкой, я знала, что единственный способ избежать подобного развития событий – перевести этот «состав» на другой путь. Роль «стрелочника» дается мне прекрасно, но в этот раз я никак не могла придумать тему, достойную всеобщего внимания. Замешкавшись, я свой шанс упустила – инициативу перехватил Антон, известный провокатор. Вместо того чтобы отвлечь дам, он подбросил дров в топку разгорающегося спора.

– Ой, да ладно-о-о, – протянул он, лениво откидываясь на стуле. – Если две женщины живут в одном номере, это еще ни о чем не говорит. Может, они просто деньги экономят.

– Ага! – глаза Аллы Борисовны вспыхнули торжеством. – Как бы не так! Я сама слышала!

– И что же вы слышали?

– А то! – Великанова выдержала театральную паузу – дама умела создать интригу.

– Ну, мама-а-а, – жеманно протянула ее чадушко, никого, правда, этим не обманув. Очевидно, что дочь и сама не прочь посплетничать, просто играет в этом спектакле свою роль.

– А то, – вновь повторила Алла Борисовна, – что они ссорились как любовницы.

– Да неужели? – в беседу вмешалась Наталья. – И вы тоже?

– Что и я? – не поняла Великанова.

– Просто мне тоже довелось стать свидетельницей разборок между голубками. Когда же это было? – подруга задумалась. – Ах да, во вторник – в день моего здесь появления. Для отеля такого уровня звукоизоляция, нужно сказать, ни к черту – мимо двери пройти нельзя, чтобы не познакомиться случайно с подробностями личной жизни обитателей номеров.

– А нечего кричать, словно потерпевшая, – воскликнула Великанова. – Конечно, всякий услышит. А уж слова какие – срамота одна: «Ты меня не любишь! Ты строишь глазки первой встречной-поперечной!»

– О, да мы с вами, видимо, одну и ту же ссору слышали! – усмехнулась подруга.

– Это вряд ли, – Алла Борисовна даже не пыталась скрыть своего раздражения – ей явно не нравилось, что приходится делить с кем-то право обладания эксклюзивной информацией. – Вы сами сказали, что слышали ссору во вторник, а я стала ее свидетельницей в субботу! И… – женщина просияла, – моя информация очень этого мальчика заинтересовала.

– Какого мальчика? – воскликнули мы втроем в голос.

– Ну как же, – Великанова даже опешила, но быстро взяла себя в руки, – следователя этого. Как там бишь его… Ярового. Вот!

– А-а-а, – разочарованно протянул Антон. – Ну ясно.

– Что вам ясно? – не поняла наша собеседница.

Антон уж было открыл рот, чтобы ответить, но тут же его закрыл, не желая продолжать беседу в присутствии официанта. Подошедший к нашему столику служитель подноса подлил вина в Натальин бокал, одарив ее не самым приветливым взглядом – перспектива обслуживать еще одного посетителя его не прельщала, но что поделать, если нам удалось договориться с администрацией отеля о приеме дорогой гостьи. В конце концов, как бы цинично это ни звучало, но ведь общее число постояльцев из-за смерти Соловьева-Сметанина осталось неизменным – так что зря он так злится.