Одиночная кампания - [47]

— Хорошо.

Разговор намечался тяжёлый, но время у меня было. Для того плана, который я замыслил, хорошо бы подошли утренние сумерки, а до них ещё было время. Я не знал, с чего начать. Ещё недавно такая проблема вряд ли бы встала между нами. Но в этом «недавно» мы были любовниками, а теперь формально враги.

— Ты прибыл за ним? — не выдержав, спросила она.

— Не совсем так, Даллира. Я прибыл за всей планетой.

Она тяжело вздохнула от страха, овладевшего ей.

— Ты ведь знала, что Свет Юитена это ключ к Мемоне. Без него вы не смогли бы так долго сдерживать землян. Ведь вы в окружении сейчас.

— Я знала об этом.

— Просто не хотела говорить мне, верно?

— Я ничего не хотела говорить тебе. Я боялась, что ты вспомнишь.

— Мы всё ещё можем быть вместе, Даллира, — сказал я без лишних проволочек, — ты хочешь этого?

— Да.

Она сказала тихо, однако в этих словах я почувствовал искренность.

— Если я выполню задание, меня наградят. Очень хорошо наградят. Я могу сказать, что ты мне помогала. Что мы сделали это вместе с тобой. Учитывая, что ты тоже человек, нам разрешат быть вместе.

Она слушала меня, с горечью закрыв глаза, после чего на её щеках появились следы от слёз.

— Мы будем вместе, Даллира, я обещаю тебе.

— Ты ведь можешь всё это оставить. Как будто бы тебя здесь не было. Закрыть и забыть. Мы можем уйти, — тихо сказала она, — просто уйти теперь. Ты ведь не выполнишь это один. Меня о помощи даже не проси. Я не смогу. Тебя одного убьют, ты их недооцениваешь.

Я ненадолго задумался. Но не над тем, чтобы отступить, а над тем, как уговорить её.

— Как ты себе представляешь нашу жизнь здесь? Мы будем вечно скитаться по этим лесам и прятаться от твоих врагов и от твоих друзей? Они ведь никогда нас не примут — посмотри правде в глаза. Это вы для имперского совета люди, потому что он когда-то вас отсылал на эту планету. И твои предки жили когда-то на Земле. Но вы к нам относитесь совсем по-другому. Вы считаете нас порождением зла, потому что мы потребовали от вас законного подчинения. Вы всего лишь колония, о которой долгое время не знали.

— Ты говоришь, как все земляне, Дэниел. Нельзя так. Если мы захотели свободы, неважно кто мы, люди или не люди — мы имеем на неё право.

— Вы хорошо имеете на неё право, спрятавшись под своей сферой. Гораздо сложнее было бы это право отвоевать, да, Даллира?

— Как маленькой колонии воевать с целой империей? Стоит убрать сферу, и наша планета будет захвачена. У нас не будет ни единого шанса.

— У вас и так его нет. За мной придут другие. Ты не представляешь себе мощь Света Юитена. Его ценность даже не столько военная, сколько научная. Он может нести в себе знания. Он может быть ключом к решению многих проблем. Это не просто реактор, работающий по неизвестному принципу. Это достояние. А вы пытаетесь его узурпировать. Позиции Империи в этом плане кажутся мне более честными.

— Ты думаешь так, потому что тебя с детства приучили так думать. Те, кто жил на этой планете до нас, строили его не для этого. Не для войны, а для мирных целей.

— Хорошо. С его помощью можно построить мощные колонии, укрепить позиции Империи в галактике. Такой способ применения тебя тоже не устраивает, Даллира?

— Чьи это будут колонии? Ваши?

— Я думаю, уместнее говорить наши, Даллира, потому что ты тоже человек. И по сути, ситуация здесь абсурдна. Просто кто-то не хочет отдавать власть — уж лучше руководство на одной маленькой планетке, чем подчинение колоссальной империи. Если бы ваши учёные разгадали секрет Света, ваши правители не задумываясь пустили бы его в ход против землян, и не верь в то, что они сами миролюбивы. Это до тех пор, пока он остаётся для вас загадкой. Из-за эгоизма этих людей страдаешь и ты, и все остальные — те несчастные, которые бродят там. Которых собирают в загон, как скот, неизвестно для чего. Вот какова ваша правда. Она жестока, ужасна и абсурдна, Даллира.

— Я не руковожу планетой и не могу заставить их сдаться.

— Верно. Их не заставляет сдаться даже то, вы несёте потери, и они будут только расти. Теперь земляне порядком разозлились. На этой планете будет очень плохо, когда они её захватят, очень плохо, Даллира. И поверь, когда они доберутся до нас, а они доберутся до нас, нас с тобой не пощадят, а напротив, уничтожат.

— Я лишь хочу, чтобы всё оставалось, как было. Мы ведь можем остаться в стороне с тобой, — взмолилась она, — обещаю, нас никто не найдёт. А потом они примут тебя.

— Да, Даллира. Если по-другому быть с тобой нельзя, то пусть будет по-твоему, — ответил я.

— Ты ведь не лукавишь? — спросила она слегка обнадёженным тоном.

— Нет, Даллира, всё так и будет. Если по-другому нельзя, то пусть будет так.

Я страстно обнял её, и мы слились в поцелуе. Я обнимал её, продолжая сжимать крепче. Больше чем уверен, тот момент, когда мои объятия превратились в захват, она даже не заметила. Закончились они тем, что я сомкнул руки у неё за спиной и защёлкнул их её же наручниками. Я приготовил их заранее — почему-то знал, что этот разговор закончится именно так. Бесполезно было уговаривать её и сотню раз логически обосновывать всё то, что я задумал. На её лице вырисовалось недоумение, злость, обида. Я закрыл глаза, чтобы не видеть.