Одиночество вдвоем - [17]

Вечером я снова прочитала небольшой отрывок, посвященный сексу в «Руководстве по уходу за ребенком»: «Не спешите заниматься полноценным сексом. Как бы сильно вы ни были возбуждены, промежность может быть еще слишком нежная».

Само упоминание промежности подтверждает, что молодая мать могла бы заняться более приятным делом, например посетить стоматолога.

Глава 6 ВВЕДЕНИЕ ТВЕРДОЙ ПИЩИ

Джонатан принес на подносе кофе и два рогалика. Какой приятный сюрприз проснуться в постели совершенно одной! Некоторое время я размышляла о кошмарном сне, как я потеряла Бена в парке вместе с ключом от входной двери. Странным образом сон ясно материализовался в образе привидения во фланелевой пижаме.

— Звонила Элайза. Говорила что-то о прекрасно получившихся фотографиях. Чего она хотела, что за фотографии?

Я откусила рогалик, наслаждаясь его свежестью.

— Может быть, это связано с Кубой. На прошлой неделе она была в Гаване. Все жаловалась, что не могла найти ни одного ветхого здания в кубинском стиле.

— Как странно, она твоя подруга, а вы совершенно разные.

— Ты знаешь, что еще более странно? Ты точно соответствуешь ее типу. Тебе бы никогда не пришло это в голову.

— И что же это за тип?

Я не знаю, как ему это объяснить. Элайза благосклонно относилась к обычным людям. Ничто так не восхищало ее, как начищенные до блеска черные ботинки, портфель с медными пряжками, свернутая вечерняя газета под мышкой. Профессия банкира, по ее мнению, самая идеальная. Но это не мешало ей быть неравнодушной к адвокатам, библиотекарям, программистам (так как они не говорят о своей работе), т. е. к людям, чья работа требует абсолютной тишины и солидной одежды взрослого мужчины. Когда мы выходили куда-нибудь, ее шея начинала вращаться, как на шарнирах, в ответ на каждый брошенный на нее взгляд мужчины в темно-сером костюме. Может быть, это приносило ей облегчение после общения со сложными цветовыми гаммами, с которыми ей приходилось сталкиваться на работе.

К сожалению, такие мужчины редко подходили к Элайзе. У нее была слабость к коротким, шелковым платьям, которые больше напоминали нижнее белье. Впечатление было такое, что она начала одеваться, но затем, потеряв где-то в середине процесса к этому интерес, вышла в чем есть. Подобное случается с молодой матерью. Моду можно сравнить с началом фразы, когда вы начинаете ее говорить, а потом вдруг забываете, что вы собирались сказать.

— Ты утверждаешь, что ей нравятся обычные мужчины? — спросил Джонатан.

Я подумала о мужчинах в костюмах, с которыми она здоровалась и которые под любым предлогом уходили в туалет и появлялись вновь, но уже в сопровождении девушек в светлых блузках. В нашей спальне витал приятный утренний аромат. Арка для двигательной активности не издавала грохота, и это означало, что Бен покормлен и спит.

— Ты не обычный мужчина.

— Но я ношу костюм.

— Тебе это нужно.

— Мне это нравится. Я надевал бы его, даже если бы не надо было.

Я знала об этом. Когда наступала пятница, Джонатан чувствовал себя не в своей тарелке, так как ему приходилось одеваться по-домашнему. Я вышла из спальни, а он стоял перед зеркалом и примеривал безвкусные тенниски и широкие фуфайки. Этот человек родился в костюме. Констанс как-то показала мне его детскую фотографию, видимо, чтобы посвятить меня в его жизнь. На ней семи-восьмилетний Джонатан в бумажной короне (такую можно увидеть на рождественской хлопушке-конфете) стоит между двумя здоровенными мужчинами. Констанс, улыбаясь, смотрит на очень привлекательного мужчину в костюме, возможно, отца Джонатана, хотя мне никто этого не подтвердил, а я не хотела спрашивать. На другой фотографии на Джонатане был костюм и галстук, узел которого плотно стягивал его шею.

— Это во время Рождества? — задала я риторический вопрос, так как на заднем плане лоснилась индейка и повсюду валялись разорванные хлопушки-конфеты.

Я поставила блюдо на колени, влажным пальцем собрала крошки от рогалика и отправила себе в рот.

— То, что ты носишь костюм, вовсе не значит, что ты… — Моя голова потеряла способность логически мыслить.

— Что я кто?

— Ты прекрасный отец.

— Почему ты так думаешь?

— По тому, как ты его успокаиваешь, по твоему терпению — мое не идет ни в какое сравнение. По тому, как он любит тебя.

Джонатан забрал у меня пустое блюдо и стряхнул крошки рогалика с пухового одеяла.

— Да, любит, я знаю.

Бет и Мэтью выбрали ресторан. Интересно, почему из семи замужних пар, посещавших предродовые консультации, мы поддерживали отношения только с ними. Они излучали столько самодовольства, что можно было ощутить розоватую изморозь вокруг их голов. Бет стала звонить мне после рождения Бена. Сначала интересовалась, как я справляюсь, а потом начинала детально объяснять, что на самом деле все легко. Она обошла меня: Мод родилась на четыре дня раньше Бена. «Все зависит от твоего отношения. Если мать спокойна, то и ребенок спокоен», — учила она меня.

Во время наших гимнастических занятий Бет отдавала предпочтение упражнениям по релаксации. Она так бурно дышала, а ее грудь вздымалась, как кузнечные мехи, что создавалось впечатление, будто еще немного и она родит прямо в зале на тростниковой циновке преподавателя. Меня больше устраивал вид толстой девушки, которая пахла сладковатым горохом, носила испачканную соусом спортивную хлопчатобумажную фуфайку и в первый день занятий заявила, что ее друг даже не удосужился навестить ее. Она неуклюже разбирала вещи, разбросанные в отдалении на подушке, расписанной батиком, и говорила, что собирается воспользоваться петидином, диаморфином и любыми другими таблетками, которые только можно купить. После того первого занятия я больше не видела ее, так что, судя по всему, ее это тоже не очень-то беспокоило.