Одиночество мужчин - [2]

Еще… еще нужна подруга. Та, которая неконструктивна. Она не психолог. Она просто способна тебя слышать пятый год, слышать это одно и то же имя, и ты говоришь: я просто хочу тебе рассказать опять, ты прости, потому что это меня душит. Мучает. Я ничего не могу с этим делать. Ты молчишь в трубку, держишь слезы, реветь стыдно, но она понимает – потерпи немного, говорит. И ты ревешь. И говоришь, что «ну какой он гад и сука, ну как же так можно, ведь больно же. Пятый год, и все хуже. И ты была права, но все равно, блин, я не могу влюбиться правильно, так, чтобы хеппи-энд». И она говорит снова: потерпи, он гад, я его за тебя ненавижу. Она не знает выхода, она тебя просто слушает, и ей можно сказать все. Она приезжает к тебе с витаминами и конфетами. Она знает, каково это – ходить по кругу. Она сулит конец мучениям, зная, что ты не веришь. Но она все равно говорит об этом. Ей не стыдно признаться, что тебя поразили, ранили, и ты не хочешь вставать. Сейчас. А потом – конечно. Потом – конечно.

Ну и еще мне нужен мой психолог, психологиня. Она конструктивна. Она отчаялась привязывать мои взрослые заморочки к моим детским травмам и меряет мою странную связь другими мерками. Она говорит, что так бывает редко. Что не нужно подсчитывать и предугадывать. Что, в общем, я испытала великое счастье. Что это подарок судьбы и это никогда не кончится, никогда. Потому что ничего истинное не кончается, а у меня истинное. И поговорив с ней, я могу дышать. И терпеть. Один незнакомый человек написал, перевел откуда-то:

Южный Крест – небес штурвал,

Звезд беспечных карнавал.

Пойте песнь моей любви —

Бог ей вечность даровал.

И это не психология уже, а метафизика, то, чего мы не знаем. О связях, которые мы можем только угадывать. И она никогда не говорит: брось его. Она словно разрешает тебе любить безответно, потому что большинство людей не разрешают, они говорят, что ты дура.

* * *

А еще женщине нужна гадалка.

Она приходит к тебе и говорит: послушай, да ты силища. Посмотри вот на эту ложбинку между холмом Венеры и линией жизни – у тебя еще родится мальчик от любимого мужчины. Потом она раскладывает карты и говорит, что ты в сердце крестового короля, и у него все плохо, и не нужны ему без тебя ни те, ни эти. Потом она говорит, что тебя обманут деньгами, но не сильно, и будет дорога, и на эту работу ты устройся – посмотришь, что будет. Твое сердце успокоится, она задует свечу, и вы сядете пить чай. И посреди чая она говорит:

– Слушай, а у тебя есть подруга Света?

– Да.

– Не верь. Не звони ей.

И выясняется потом, что подруга Света оказалась сволочью и сукой, и добрые люди передали в точности тот момент, когда она ими оказывалась. Ну что теперь делать? Я верю в гадалок, мое нагаданное всегда сбывается. И карты я люблю, особенно червонную даму.

Еще женщине нужно, чтобы кто-то был маленьким. Чтобы можно было обнять, кормить и научить. Неважно, кто – собака, муж или ребенок. Чтобы лизаться и обниматься просто так. Готовить вкусненькое и смотреть, как он спит, какие ресницы у этого маленького. У моей взрослой дочери все еще едва заметная тень, отголосок тех пухлых щек и шеи в перетяжку, как тринадцать лет назад, но я же все помню каждую ресничку, звук и пальчик. Не дай бог ей про это сказать – побежит с воплем: «Я толстая!» к зеркалу и будет там скакать.

Это такая штука неразрывная, когда кого-то вырастишь: вроде каждый день помнишь.

Еще женщине для счастья нужен ровный асфальт – чтобы красиво ходить на каблуках. Нужен автомобиль, чтобы там слушать музыку на скорости, петь, плакать, курить, смеяться – и все на ходу.

Нужен хороший лак для ногтей, а также нужен парикмахер.

Знаете, когда меня бросали мужчины, когда они уходили, женились на других, женились на мне, уезжали навсегда, я шла к парикмахеру. Я состригала женитьбу на другой и перекрашивала подлую измену, я становилась нежной блондинкой и неуязвимой брюнеткой. Я была с «ежиком» и тяжелым узлом. Апогеем был случай, когда у меня защемило нерв и отнялась левая нога, а я как раз только что вышла из ванной и успела слегка одеться. Я доползла до телефона – пять метров за сорок минут, плакать было больно, я дышала сквозь сжатые зубы и еле набрала номер. И пока ехали друг, свекровь и врач, я увидела себя в зеркале, лежащую навзничь и растрепанную до безобразия. Я позвонила еще парикмахеру Тане. Она пришла, я доползла до двери заранее, открыла, и она в прихожей, стоя на коленях, меня подстригла и уложила. Это правда. Она смеялась и причитала. А мне стало полегче – я хотя бы не думала, что больная и некрасивая. Я красивая, просто немного отнялась нога. Не знаю, как мне это в голову пришло. Сейчас – не знаю. Но парикмахер женщине нужен на протяжении всех ее мужчин.

Еще для счастья женщине нужно иногда одиночество и свобода, но чтобы ее при этом спрашивали – ну ты где? ну ты когда?

А! Еще красивое постельное белье и ночные рубашки. Длинные, как вечернее платье, и короткие. Сейчас их никто почти не носит, а ведь они так прекрасны (на этом месте могла бы быть ваша реклама).

Еще женщине так нужно, чтобы ее мужчина не судил ее строго, по всем законам справедливости и логики. Ну зачем тебе моя последовательность и зачем тебе нужно, чтобы я помнила все, что говорила? И поступала сообразно? Сообразно – фу, слово-то какое. Я так физически не могу, у меня не встроена эта опция. И главное, ты будешь смеяться, но я все время забываю, что должна об этом помнить.