Один шанс из ста - [2]

В прицеле автомата прыгает силуэт в рогатой каске. Он режется по пояс. Николай тихо подводит мушку. «Ну, подожди, подожди». Плавно давит на спусковой крючок.

Та-та-та-та!

Автомат дрогнул.

— Вот ты опять. Получай.

Та-та-та!

Брызжет огнём и ненавистью срезанный ствол.

— Прекратить огонь! Осмотреть мишени!

— Молодец, Королёв, — улыбается ротный, — пять пробоин.

Ночами поднимают по тревоге. Повзводно, бесшумно и быстро бойцы усаживаются в машины. Где-то впереди Москва. Спортсмены едут на патрулирование.

Тёмные пустые улицы. Здесь шаги особенно гулкие. Из-за поворота человек навстречу. Метнулся луч фонаря.

— Стой! Документы! Можете идти.

И опять улицы, гулкие и пустые.

А сводки с каждым днём тревожнее, враг всё ближе и ближе к Москве.

А рапорты опять остаются без ответа.

В это утро они стреляли из ручного пулемёта. На стрельбище кисло пахло порохом. Сизоватый дымок курился над стволами «дегтярей». Николай только что отстрелялся и уходил с огневой. Вдруг кто-то хлопнул его по спине.

— Димка!

Рядом, широко улыбаясь, стоял его ученик — боксёр Дима Староверов.

— Здорово, Коля! Как жив, старик?

— Паршиво.

— Вот тебе раз. Почему?

— На фронт не пускают.

— Знаешь что, — Староверов оглянулся и перешёл на шёпот, — я тут о тебе говорил кое с кем. Понял?

— Нет пока.

— Потом поймёшь. Жди.

— Чего?

— Увидишь. — Дима таинственно подмигнул и побежал догонять группу автоматчиков.

«Увидишь, узнаешь. Чёрт его знает, Димку. Тайны. Прямо пещера Лейхтвейса. А может быть, не трепется? А вдруг?»

Прошло ещё несколько дней. Наступила осень. Она особенно остро чувствовалась в палаточном городке. Ночами ветер безжалостно тряс ветви деревьев. А утром дневальным приходилось разметать жёлтые листья на передней линейке. Днём, в перерыве между занятиями, Николай уходил в соседнюю рощу. Прозрачная тишина, запах прелых листьев на какое-то время успокаивали, позволяли хоть на несколько минут забыться.

Шли дни, а от Димы ни слуху ни духу. Николай начал уже забывать их разговор. В сердцах окрестил Староверова трепачом.

— Боец Королёв!

— Я!

— Срочно в штаб.

— Есть!

Он бежит мимо палаток, мимо дощатых каптёрок и ружпарков. Вот и знакомый кабинет командира бригады. За столом полковник, рядом Дима Староверов.

«Неужели повезло?»

— Товарищ полковник, боец Королёв прибыл по вашему приказанию.

— Собирайтесь, Королёв, вы откомандировываетесь в распоряжение полковника Медведева.

И снова какая-то тайна. Кто этот Медведев? Где он находится?

— Дима, ты мне расскажи, в чём дело, куда нам ехать?

— Медведев, Коля, командует специальным чекистским отрядом, мы уходим в тыл к фашистам. Партизанить будем.

— Вот здорово… Ну а кто же всё-таки Медведев?

Сегодня имя Героя Советского Союза полковника Дмитрия Николаевича Медведева, автора книги «Это было под Ровно» знает любой мальчишка. Но в 1941 году только начинался славный боевой путь его отряда, о котором через несколько лет рассказывали легенды.

Отряд они нашли в Подольске. Медведевцы срочно выезжали на фронт.

В пассажирском зале вокзала темно. Староверов включил фонарик. Слабый луч его вырвал из темноты деревянные лавки с клеймом «НКПС», спящих вповалку людей.

— Товарищ полковник, — тихо позвал Староверов.

— Я, кто здесь? — Голос чуть хриплый спросонок.

— Это я.

— А, Дима. Ну, привёз своего друга?

— Так точно.

— Давай его сюда.

Они разговаривают в темноте. Только иногда слабый огонёк папиросы освещает твёрдый подбородок Медведева.

Что ж, старый чекист знает, как говорить с людьми. Немало он видел их за свою многотрудную жизнь. Из отдельных фраз, из деталей разговора Медведев собрал представление о своём собеседнике. Ему понравилось, что этот здоровый парень, чьё имя гремело на рингах страны, просит принять его в отряд голосом, срывающимся от волнения.

— Ну а если не приму, — усмехнулся в темноте полковник.

— Сам уйду, — твёрдо ответил Николай.

— Сам. Шустряк. Ну что ж. Комиссар, а комиссар, слышал?

— Слышал.

— Ну как считаешь, возьмём чемпиона по боксу?

— Возьмём.

— И я думаю, возьмём. Товарищ Королёв, — голос Медведева изменился, стал твёрдым, — зачисляю вас в разведку отряда. Идите.

— Слушаюсь, товарищ полковник.

Осенью дни короткие. Это особенно заметно в лесу. Темнота здесь наступает сразу, без видимого перехода, который, как нигде, заметен в городе. Ещё несколько минут назад было светло, и вдруг темнота, плотная, хоть рукой пробуй. Ночью в лесу особенно неуютно и особенно холодно.

Где-то в нескольких километрах фронт. Его ощущаешь каждой клеткой, каждым нервом. Он не спит, вздыхает тяжело и отрывисто орудийными залпами, подмигивает всполохами огня у горизонта.

Приказ короток и строг: «Не курить, не разводить костров».

Они не курят и не разводят костров. Они мёрзнут и ругаются сквозь зубы. Через несколько часов армейские разведчики проведут отряд в «окно».

Через несколько часов — вражеский тыл.

Николай стоял, прислонившись к дереву. Вот начался самый главный экзамен в его жизни. Ошибиться нельзя, оценки за него ставят пулями. Почему-то вдруг вспомнился вокзал в Берлине. Там несколько часов стоял поезд с нашей сборной, ехавшей на рабочую олимпиаду в Антверпен. Хищный орёл прилип к фронтону вокзала, лающий репродуктор, люди в чёрных фуражках с черепом на околышке…