Один шаг в Зазеркалье. Герметическая школа. Книга 1-я - [9]

   – Если вы не возражаете, то мы сегодня навестим еще одного моего приятеля – художника Иона. Он, к счастью, не настолько провалился в мирское болото, чтобы позабыть о самой важной цели – стремлении к Богу.

   Я знал Иона давно. Много лет он пытался найти свое небесное “Я”, изучая древние книги о Пути и выплескивая найденные в них откровения в необычайно странные картины.

   Джи согласился, а Фея осталась дома – она нуждалась в отдыхе от долгого общения. Я привел Джи к Иону на окраину города, когда солнце уже закатилось за оранжевый горизонт. Жилище моего друга затерялось среди невзрачных закоулков, где днем бродили куры и надутые индюки, а ночью раздавался лай собак. В небольшом уютном дворике темнел сруб колодца с журавлем и росло несколько лоз вьющегося черного винограда.

   Мы поднялись по винтовой лестнице к его логову, и я постучал условленным стуком. Послышался скрип половиц, и осторожный голос спросил: “Кто это?”

   Я так же тихо ответил: “Свои”, – и тогда в открывшуюся щель высунулся недоверчивый нос Иона. Убедившись, что все в порядке, он открыл дверь и исчез в глубине темного коридора. Мы шли за ним на ощупь, пока он не открыл дверь в ярко освещенную гостиную. Его усталые глаза недоверчиво вглядывались в мир, словно в непроходимую чащу леса. Белая рубашка мешковато свисала с плеч, а полотняные брюки были испачканы краской.

   – Ты напоминаешь мне звездного мечтателя, посаженного в банку из-под маринованных огурцов, – усмехнулся я.

   – А ты поживи с мое.

   – Садитесь за стол, – захлопотала его миловидная, несмотря на полноту, жена.

   Она разлила из графина красное вино.

   – Я пью за охотников за Просветлением, – произнес я.

   – За достижение внутренней свободы, – добавил Джи.

   – Поднимаю бокал за нашу счастливую жизнь, – пропела жена.

   – Да от такой жизни можно только одуреть, – ответил Ион и медленно осушил свой бокал.

   – Хватит жаловаться чужим людям, – заметила она, нервно покручивая кольцо на руке. – Если бы не дочь, давно бы ушла от тебя.

   – Принеси лучше из погреба вина и закуски, – повелительно произнес Ион. – Эти люди только тебе чужие, а мне – близкие.

   Подождав, пока она скроется за дверью, я заметил:

   – Постарел ты, брат, и книги тебе не помогают.

   – Я только и мечтаю, что уединиться где-либо в скиту и целыми днями созерцать бесконечную красоту Абсолюта, – произнес печально он.

   – Так кто же тебе мешает?

   – Дочь надо растить, да семью содержать.

   – Твоя жизнь напоминает собачий хвост, – заметил Джи.

   – Это уж точно, сколько ее ни выпрямляю к небу, она опять заворачивает к земле, – глаза Иона наполнились грустью.

   – Не мог бы ты показать нам свои картины? – спросил Джи.

   – Здесь нет моих работ, я расписываю христианские храмы, а вот свое жилище могу показать.

   Джи осмотрел три небольшие чистые комнаты, а также чердак, напоминающий мастерскую, и произнес:

   – Да у тебя тут славно.

   – На чердаке я скрываюсь от жены, изучая древние книги о Просветлении. Если бы она не ставила палки в колеса духовной жизни, я бы давно достиг Нирваны.

   – Дорогие гости, – раздался мелодичный голосок, – стол накрыт, садитесь, пока не остыло.

   Играла тихая мелодия аргентинского танго, было сытно и приятно – все это напоминало сон, от которого не хотелось просыпаться. Я понял, что Иону никогда не выбраться из семейного болота. В атмосфере его дома не осталось ничего, что говорило бы о внутреннем поиске.

   На улице уже успело стемнеть, и Джи вышел на балкон отдохнуть от проблем чужого родового древа, а я увязался за ним. Над нами сверкали звезды, рассыпанные по темному бархату необъятного неба. Млечный Путь искрился ярким серебром, пролегая через весь небосклон. Глядя на полный диск луны, Джи неожиданно произнес:

   – Ты когда-нибудь задавал себе вопрос о том, кто ты?

   – Задавал, но ответ был удручающим: к сожалению, я воспринимаю себя как тело.

   – Ты являешься чем-то гораздо большим, чем эта бренная плоть. Может быть, бесконечная россыпь звезд является твоим отражением.

   – Хотел бы поверить в это, но не могу, – грустно усмехнулся я.

   – Ты спишь и видишь один из своих бесконечных снов.

   – Так кто же я?

   – Ты вечный Дух, облеченный в плоть.

   – Но почему я этого не ощущаю?

   – Твои чувства похожи на камень, – улыбнулся он.

   Такое сравнение больно задело меня. Мы вернулись в комнату и, быстро распрощавшись с художником и его симпатичной женой, вышли на темную улочку. Осторожно обходя глубокие лужи, я с сожалением отметил, что среди моих друзей не осталось ловцов ускользающего отражения Бога. Мне было жаль, что они упустили золотой шанс – их воля к свободе угасла в перипетиях жизни, не дотянув их до удачи.

   – На Пути к Неизвестному остаются только самые отчаянные, – произнес грустно Джи.

   – Среди моих знакомых остались лишь импозантные любители эзотеризма, – сказал недовольно я.

   – А мне совершенно неважно, кто они, – любопытно повидаться со всеми. Может, среди них попадется интересное лицо.

   Всматриваясь в далекие и вместе с тем близкие моему сердцу звезды, я спросил:

   – Не могу понять, почему моя любовь так часто омрачается ревностью...