Один сезон в тайге - [23]

Стараясь как можно меньше стряхивать на себя брызг с ветвей, следую туда же по уже хорошо набитой нами тропе. Пыжик на месте и очень занят. Он очень усердно поёт, облетая свою территорию. Мы хорошо знаем, что пение птиц ― это их работа на благо себя и потомства, а вовсе не беззаботное развлечение от безделья. А уж Пыжика назвать беззаботным и вовсе трудно. А ещё он, видимо, крепко проголодался, и теперь успевает в промежутках между песнями поймать и проглотить каких-то насекомых, и ещё то и дело чистится. Мне даже стало как-то неловко, и подумалось: а после чьей пазухи ― после моей или Серёгиной ему так грязно?

Направляюсь по тропе в дальний конец участка, к Жаку. Солнышко, здоровый вид Пыжика и сухая одежда, в которую я переоблачился, настраивают меня на благодушный и беспечный лад. Конечно, Кача жалко. Но в остальном всё хорошо ― и погода, и Пыжик ― ведь никто не успел занять его территорию... Стоп!..

С меня мигом слетает вся праздность, и я перехожу с прогулочного шага на лихую рысь. И как это раньше не пришла в голову такая простая мысль! Ведь на освободившейся территории Кача сейчас что-то должно происходить. Бегу и злюсь на себя: эмоции, «птичку жалко», а о деле не подумал.

На территории Кача кто-то поёт. Когда я бежал по кустам, с бинокля слетела нахлобучка и теперь бестолково болтается на ремешке. А стёкла обильно забрызганы. Старательно протираю бинокль сухой тряпочкой, но это не помогает, воздух густо пропитан влагой, стёкла не сохнут, видно только мутный силуэт птички. Приходится ходить следом за новичком и следить за ним невооружённым глазом. Он, похоже, чувствует себя в новых владениях не совсем уверенно. Поёт он более  активно, чем все остальные, и это для новичка вполне естественно. Обхожу за ним все основные точки Кача. Это полтора десятка самых высоких елей и берёз.

На периферии территории Кача новичок пока не поёт, ему надо сначала утвердиться в центре, а уж потом уточнять границы с соседями. Их хорошо слышно. Узнаю по голосу Коку, его песня отличается от остальных чуть вопросительной интонацией последнего колена. Другие соседи тоже на месте. И Жак поёт. Интересно, что было на его территории, когда он прилетел после мокрого плена? А вообще ― Жак ли это? Конечно, Жак ― у него ударение не на первом слоге, как у других весничек, а на втором. Значит, всё в порядке, Жак на месте.

С севера территория Кача примыкала к реке, где на противоположном берегу пел КА. Вот его что-то не слышно. Уж не КА ли это решил раскинуть свои владения на обоих берегах, включив заодно и стометровую полосу самой реки? Что-то многовато для веснички. Долго стою на берегу под берёзами, подставляю солнцу влажные стёкла бинокля. Песни КА я на слух не помню. Слушаю, не поёт ли он там, на своём берегу, но мешает журчание воды и разноголосая птичья какофония.

Наконец бинокль просыхает, и я вижу у новичка красное кольцо. Разглядеть второе мешает листва. Холодно, бинокль опять мутнеет. Всё это раздражает. Но вот мелькнуло белым блеском алюминиевое кольцо. Неужели это все-таки КА?

В голове уже формулируются объяснения. Скорее  всего, дело в качестве территории. Бывшая территория Кача, где мы сейчас играем в прятки с КА (?), светлая, с кустами и полянками ― очень «весничная» территория. А за рекой у КА много ольховых зарослей вдоль реки, полян вроде бы совсем нет. Здесь он, конечно, бывал, знает это место. И как услыхал, что Кача долго нет, быстренько переселился.

А может, это и не КА? Я ведь не разобрал, как расположены кольца. Тогда может быть только АК. Лезу в дневник. Но тут новенький подлетает совсем близко. Делаю осторожный шаг в сторону и теперь хорошо вижу, что алюминиевое кольцо на левой ноге, а на правой ― красное ― АК! «Кто такой? Почему не знаю?» ― почему-то приходят на ум слова из очень популярного в нашем детстве фильма про Чапаева. Опять листаю дневник.

Итак, информация к размышлению: АК окольцован 25 мая на территории Ажика, через три дня попадал в сеть на территории Жака. Вот и всё. Поющим его не видели ни на участке, ни в окрестностях. Судя по всему, он прилетел со «второй волной» весничек, когда свободных мест уже не было. Если так, то это типичный представитель когорты, которую по-научному принято называть «популяционным резервом». Ну что же, можно за него порадоваться, повезло. С нашей, правда, помощью, через убийство. Но ведь никакого заговора не было, и АК не виновен.

Замена Кача на АК произошла за какой-то час, возможно, немного меньше или чуть побольше: мы успели пообедать. Как это было, я не видел. Я в это время лопал кашу и потягивал кофе. В общем, прозевал. Может быть, тут были драки, погони, может быть, я бы увидел кого-то ещё из популяционного резерва. А может быть, всё это происходило совсем мирно ― прилетел АК, поозирался по сторонам, послушал ― и запел. Вот и всё ― спокойно, как в бухгалтерии, занял вакансию, приступил к новым обязанностям, с характером работы знаком...

Где же все-таки скитался АК, пока был бездомным? Есть только две отправные точки ― пункты отловов с интервалом в три дня, потом вот эта встреча ― через восемь дней. За эти дни АК мог слетать за сотни километров, а мог вести подпольную жизнь молчаливого бомжа на участке и около. Всё это пустые версии. А ещё интереснее  было бы подсчитать, сколько их, таких бомжей, каково соотношение самцов, имеющих территорию, и не имеющих её, то есть оценить количественно этот самый популяционный резерв. Нет, далековато ещё до такой арифметики. Но подтверждается прежний вывод: все пригодные для весничек площади распределены, есть лишние самцы.