Один против судьбы - [3]
Он владел не только телом каждого своего подданного, но и его душой. Ведь боннский курфюрст одновременно являлся и кельнским архиепископом. Кельн над Рейном принадлежал, правда, к числу свободных рейнских городов, но если архиепископ ударял кулаком по столу, кельнские жители подчинялись. А их больше ста пятидесяти тысяч! Что такое в сравнении с ним Бонн с его восемью тысячами жителей, в центре которого курфюрст выстроил недавно широко раскинувшийся замок в стиле рококо!
Если, как говорится у христиан, без воли божьей с головы человека и волос не упадет, то о Бонне можно было сказать, что без княжеского соизволения в нем и собака хвостом не махнет. Его милость не мог запретить дворнягам вилять хвостом, но мог приказать без пощады уничтожить всех псов. Князь не только устанавливал законы, но и вершил правосудие, согласно им. Он учреждал налоги, и в его воле было отменить их. Разверстывал подати, и в его воле было скостить их.
Денег никогда не хватало, хотя крестьяне работали до упаду, а горожане отдавали все до последнего гроша. Курфюрсты умеют расточать быстрее, чем в состоянии заработать крестьяне и горожане.
А для кого беречь? Для кого копить про черный день? У кое-кого из знати, правда, есть сыновья, и они мечтают завещать им свои владения не разоренными, а устроенными.
В Бонне владычествует архиепископ. У него нет законных наследников, и он может хозяйничать по принципу «после нас хоть потоп». Его замок кишит гофмейстерами, маршалами, камергерами, лакеями, егерями, конюхами, и бог знает, какие еще звания носит бесчисленная челядь вельможного владетеля.
Каждый из восьми тысяч боннских обывателей надеется хоть что-нибудь уловить из золотого потока, который изливается из замка. К самым захудалым из них относились княжеские музыканты. Их у князя тридцать шесть, и один из них Иоганн Бетховен.
Пекарь Фишер отлично знал, что беззастенчивый квартирант принадлежит к самым ничтожным из княжеской челяди. Его покойный отец умел устроиться лучше. И хотя происходил из фламандцев, сумел выдвинуться на почтенную должность капельмейстера. К тому же он владел двумя погребками со знаменитым рейнским.
К младшему же Бетховену пекарь почтения не питал. Однако был еще сын его, Людвиг! Ему всего семь лет, а по городу идет молва о его большом будущем. Кое-кто, правда, втихомолку посмеивается — насмотрелись на вундеркиндов! Но Фишер-то разбирается! В этом мальчике есть что-то особенное, хотя он и способен участвовать в разных проделках во дворе, как всякий мальчишка. В курятнике-то он все-таки побывал! А ведь он бывает подчас серьезен, как взрослый. Смотрит вдаль, не улыбнется, молчит и все о чем-то думает. Потом вдруг сорвется с места, ринется домой, и скоро уже клавиши поют под его пальцами что-то такое, что еще не изображено нотными знаками. Фишер, правда, не играет ни на одном инструменте, но отличить настоящую музыку умеет. Все-таки ему довелось услышать ее. Еще старый капельмейстер музицировал. И с ним его ученики и сын — тогда еще молодой красавец с многообещающим тенором.
В сущности, пекарь давно уже свыкся с шумом, и уж не настолько игра на рояле и пение мешали ему спать. Дело было в другом. Не пристало ему держать в своем доме человека, который с шумом возвращается из пивной тогда, когда петухи уже возвещают наступление нового дня. Но если князь в самом деле интересуется этим необыкновенным мальчиком, пожалуй, лучше не спешить пока с отказом от квартиры.
— Чтобы вы не говорили, будто я не хочу пойти навстречу, господин Бетховен, так и быть, я подожду еще. Подожду ради Людвига. Но пожалуйста, будьте потише по утрам, когда я сплю. Ведь музыка бывает не только форте! И потом, простите, еще одно… Позавчера мой подмастерье поутру нагружал тележку булочками. Лавки и трактиры уже открывались, а он прибежал в пекарню, хохочет и говорит: «Пришел господин тенорист и никак не может войти по ступеням». Вы сами понимаете, мне от этого радости мало, а если ваш сын и вправду принесет славу моему дому, то вы-то уж мне такими делами чести не приносите.
На лицо Бетховена набежала тень, взгляд забегал по мостовой.
— Ну, бывает иногда… — неуверенно бормотал он. — Все не без греха. Мы отмечали день рождения приятеля… Мне очень неприятно. Жена плакала… Впредь я буду осторожнее… Ну, я, пожалуй, пойду. Нужно проверить, как Людвиг выучил урок. Видите ли, у нас, музыкантов, нелегкая жизнь.
Казалось, что в его смущенном бормотанье проскальзывают нотки неподдельного огорчения. Взяв свою странную ношу, он кивнул и исчез в дверях, за которыми вверх поднималась деревянная лестница. Ее ступени заскрипели, загудели и наконец умолкли.
Иоганн Бетховен вошел в кухню своей квартиры. У окна маленького помещения с низким потолком сидела хрупкая печальная женщина небольшого роста с каким-то шитьем на коленях. Она обратила к мужу свое бледное, почти прозрачное лицо с ярким румянцем на скулах. Муж протянул ей узелок и горделиво объявил:
— Вот принес. Роскошь! Ты только взгляни!
Женщина поднялась и тут же вбежали два мальчика — четырехлетний Каспар и двухлетний Николай. Оба коренастые и такие румяные, будто их щеки натерли кирпичом.
В книге собраны воспоминания об Антоне Павловиче Чехове и его окружении, принадлежащие родным писателя — брату, сестре, племянникам, а также мемуары о чеховской семье.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Книга задумана как документальная повесть, политический триллер, основанный на семейных документах, архиве ФСБ России, воспоминаниях современников, включая как жертв репрессий, так и их исполнителей. Это первая и наиболее подробная биография выдающегося общественного деятеля СССР, которая писалась не для того, чтобы угодить какой-либо партии, а с единственной целью — рассказать правду о человеке и его времени. Потому что пришло время об этом рассказать. Многие факты, приведенные в книге, никогда ранее не были опубликованы. Это книга о драматичной, трагической судьбе всей семьи Александра Косарева, о репрессиях против его родственников, о незаслуженном наказании его жены, а затем и дочери, переживших долгую ссылку на Крайнем Севере «Запомните меня живым» — книга, рассчитанная на массового читателя.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.