Один против судьбы - [100]
Как только Бетховен увидел, что из-под руки Шиндлера появилось знакомое с детства название, он прямо завопил:
— Из Кобленца! Значит, с берегов Рейна! А я — из Бонна! Земляка встретил! Я должен сочинить что-нибудь для вашего оркестра.
На лице музыканта вместо радости отразился испуг.
— Но, господин, это нам не подойдет, — бормотал он испуганно. — Мы же бедняки, где мы возьмем столько денег? Господин очень знаменитый, это нам известно!
— Для вас это ничего не будет стоить! Неужели я с земляков возьму деньги? Сыграйте же мне что-нибудь, что вам самим по душе!
Когда компания музыкантов, поглядывая на своего прославленного коллегу, начала играть что-то невероятно грустное, Бетховен спросил своего помрачневшего спутника:
— Что это вы, Шиндлер, как перед грозой? Вам что-нибудь не нравится?
Шиндлер согласно кивнул головой и написал в блокноте:
«Да, мне не нравится, что вы намерены тратить время на всякий вздор, на сочинение какой-то безделицы. Вы, кажется, уже начали несколько серьезных вещей. Жаль терять хотя бы минуту».
Композитор ответил весело:
— В самом деле, я еще не кончил «Торжественную мессу» для архиепископа. Тружусь над ней уже пятый год. Но сегодня ведь не воскресенье, чтобы играть торжественное богослужение. Ведь есть же обычные дни и музыка обычная. Почему бы бродячим музыкантам не подарить немного хорошей музыки! Я вам вот что скажу. — С хитроватой усмешкой он наклонился к своему молодому другу: — Вы когда-нибудь были на деревенском балу? Скажем, уже к концу, когда музыканты играют вторую, а то и третью ночь? Видели когда-нибудь, как кто-нибудь из музыкантов вдруг уснет посреди вальса? Потом очнется, дунет в свою трубку разок-другой и задремлет дальше. Смешное зрелище, когда какой-нибудь инструмент пискнет и умолкнет. Я немножко изобразил таких деревенских музыкантов в Шестой симфонии. И знаете что? — Его глаза сверкнули. — Я им сейчас напишу такой танец, в котором и вправду они смогут дремать по очереди. Один из инструментов от времени до времени будет отдыхать! — Он весь засветился, хотя дальше речь шла о вещах менее веселых. — А почему бы мне не писать теперь для этой деревенщины, если в Вене уже мои сочинения не желают знать? Вам, конечно, известно, что говорят в столице: «Моцарт и Бетховен — старые педанты. Их музыку превозносят люди несведущие. Только Россини показал нам, что такое настоящая мелодия, настоящая музыка!» Как видите, они отворачиваются от меня, как когда-то отвернулись от Моцарта. Вот я и должен теперь заботиться, чтобы Бетховена играли хотя бы бродячие музыканты!
Шиндлер неохотно признал, что такие оскорбительные речи ему доводилось слышать, только все это пустая болтовня.
— Нет, мой друг, не скажите! Хотя мой «Фиделио» все же появился на сцене опять, но симфонии уже никто не желает слушать. Вот если бы я им опять новую «Веллингтонову победу» сочинил, тогда бы они были довольны. А теперь? Вы, как видно, не читаете газет?
— А зачем мне их читать, если цензура вычеркивает все самое важное!
— А я нет-нет да и нахожу в них кое-что интересное. Вот недавно прочитал буквально следующее: «С того времени, как имена Моцарта и Бетховена исчезли с афиш, одна только девятилетняя Леопольда Блахеткова отважилась включить в программу своего концерта фортепьянный концерт Бетховена!»
Вот так-то! Бетховена играют только девятилетние дети. Ну, а теперь начнут играть еще и бродячие музыканты.
Шиндлер продолжал возражать композитору, но тот только посмеивался:
— Из Вены по всему свету распространяются слухи, будто Бетховен уже никуда не годен, что у него уже трясется голова и руки дрожат от старости.
Шиндлера удивило, с какой легкостью говорит сейчас Бетховен о всякой лжи, распространяемой о нем, хотя совсем недавно был так болезненно чувствителен к подобным вещам. Он взялся за карандаш:
«Но вы кое-что им показали за последнее время! В прошлом году — прекрасную фортепьянную сонату, уже тридцатую. А в этом году еще две. И при этом одна другой прекраснее!»
Бетховен многозначительно поднял палец:
— Будут и посильнее, милый Шиндлер! Теперь я должен доказать миру, что в любом человеке есть искра; все зависит от человека, возгорится она или нет. — Он мог бы еще сказать кое-что на эту тему, но вовремя остановился и внезапно оборвал: — Вы допили свой кофе?
Он поднялся со стула, уплатил и, помахав рукой музыкантам, вышел из сада.
В коляске за два часа пути Бетховен не проронил ни одного слова, порой напевая какие-то мелодии. Иные обрывались сразу же, а другие он повторял многократно. Шиндлеру показалось, что у них есть что-то общее, нечто загадочно-ликующее.
«Что это происходит с Мастером? — раздумывал Шиндлер. — Что-то в нем бродит, зреет, растет — что-то необычайное. Возможно, возникнет новое творение, еще более крупное, чем „Торжественная месса“?
Да, конечно, что-то должно всегда гореть в человеке! Но боже милостивый, какое сияющее солнце может иметь в своем сердце он, Бетховен?
На венских афишах его имя уже не появляется. Все увлечены легкой итальянской музыкой. Правда, сейчас Бетховен переносит это легче, чем прежде, четыре года назад, когда слава, высоко вознесшая его после Венского конгресса, вдруг сразу угасла. Тогда казалось, что он полностью утратил веру в себя. А разрыв с Терезой Брунсвик едва не убил его. Он писал мало. Казалось тогда, что он полностью исчерпал свои возможности. Потом он постепенно стал приходить в себя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Сборник статей, подготовленных на основе докладов на конференции «Ф. В. Булгарин – писатель, журналист, театральный критик» (2017), организованной журналом «Новое литературное обозрение» и Российской государственной библиотекой искусств, в которой приняли участие исследователи из Белоруссии, Германии, Италии, Польши, России, США, Украины, Эстонии. Статьи посвященных различным аспектам биографии и творчества Ф. В. Булгарина, а также рецепции его произведений публикой и исследователями разных стран.
Дневники Максимилиана Маркса, названные им «Записки старика» – уникальный по своей многогранности и широте материал. В своих воспоминаниях Маркс охватывает исторические, политические пласты второй половины XIX века, а также включает результаты этнографических, географических и научных наблюдений. «Записки старика» представляют интерес для исследования польско-российских отношений. Показательно, что, несмотря на польское происхождение и драматичную судьбу ссыльного, Максимилиан Маркс сумел реализовать свой личный, научный и творческий потенциал в Российской империи. Текст мемуаров прошел серьезную редакцию и снабжен научным комментарием, расширяющим представления об упомянутых М.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.