Один плюс три - [35]

Помучились минут двадцать. Шатров расспросил о текущем моменте у своих помощников, которые приехали в Ростов ночным поездом. Те выдали прямому начальнику инфу, что Ростову достались: два моста, два асфальтобетонных шоссе, два стадиона. Плюс торговый комплекс «Темерник», дом Никиты, заправка «Роснефть», в авангардном стиле исполненный офис «М-фона». И на станции пять платформ с легковыми машинами. «Хо-хо. Ростов-то рулит!»

— А на блокпосту, господа, остановился тот «Тигр», что внизу увидали. А ещё тут вместо Нахичевани город Гасконь.

— Да?!.. «А чей это тогда вообще Ростов-на-Дону?» — сам себе задал такой вопрос.

— Господа, кто из вас — Борн Роман Михайлович? Я сделал шаг вперёд. — Прошу…

Ладони у меня сразу вспотели, по спине пробежал холодок. Шагнул за порог.

«А что духами так шибает? Оу, сколько пафóса!» В кабинете, где то шесть на девять метров, за большим столом, сидело восемь человек. И только один в цивильном костюме. Городской глава. Зато остальные! Кремлёвская новогодняя ёлка проиграет сразу. Вицмундиры, ордена, монокли и набриолиненные головы с надменными лицами. Я прошёл и остановился у стола. Коротко кивнул.

— Господин Борн? Вы утверждаете, что вы из будущего? — вопросил главный тут Вицмундир.

— Да, утверждаю — спокойно ответил.

И со стула подорвался, какой-то невысокий мужчина, замахал руками и стал орать. По-французски. Понимал я с пятое на десятое, и получалось кратко это так: да этот, субчик, гонит!

«Ему бы к Кащенко надо, нервы подлечить». Мне стало скучно. Пооглядывался вокруг, углядел стул, взял и уселся. «Вицмундиры» ошарашенно смотрели на меня. Городской глава заулыбался. Дальше разговаривал только с ним.

— Модест Витальевич, у меня есть документальные подтверждения, что я из 2011 года. В приёмной находятся мои люди с техническими устройствами.

Глава, нажал на звонок. Зашёл помощник, получил от шефа поручения и в кабинет зашли «мои люди». Переставили стол, поставили на него видеодвойку «Тошиба», подключили, и мне Лиэль подала пульт. В кабинет зашло ещё семь человек, видимо помощников главы. Далее больше часа шла нарезка из личного видеоархива Борнов, фильмов — художественных и документальных. Это Эльза придумала, а Лиэль технически постаралась. И пришлось отвечать на вопросы. Лиэль, Никита и Макс помогали. Когда просмотр закончился, глава отвёл меня в сторонку.

— Господин Борн, вы меня заинтриговали.

— Чем?

— Многим. Я бы хотел, что бы вы получили какое-то поприще для приложения ваших талантов.

— Да, до пенсии нам ещё далековато.

— Вот-вот, завтра будет заседание управляющих, обещаю вам место, и вашим людям тоже.

— Окей, сэр. А вот это чудо техники позвольте у вас оставить, — и пожали руки.

Вышли в приёмную, дожидаться исчезнувшего Шатрова. И мне было, почему-то неловко.

— Борн, а чё это ты всё раздаёшь? — Максу стало жалко видеодвойку.

— Борн дипломата в себе растит, мля, — Борисов мне подмигнул.

«Просто я побыл сегодня Буратино, который по ошибке или не досмотру не попал на «поле чудес»», — это про себя.

— А, что там за павлины сидели? — от Макса. «Ба, Макс своих не узрел!» И ответить я не успел…

— Господин Борн, я вызываю вас на дуэль!

Обернулся. «Я ж о тебе, соколик, уже забыл!» «Пациент Кащенко» с вызовом смотрел на меня. Карие его глаза сверкали.

— Выбор оружия за мной? — осведомился при полном молчании «моих людей».

— Да! — каркнул любитель дуэлей. «Не разумно».

— Рукопашный бой. Немедля.

— Где? — апломба стало на порядок меньше.

— Да на задворках этого присутствия…

Шустренько выбрали секундантов, и пошли искать закуток. Нашли. Разделся до пояса, попрыгал и огляделся. В закутке стало тесно от желающих посмотреть поединок. И тут любят Макс файт эм-один?

— Борн, ты этого курёнка сделаешь?

— Должон, — ответил с ленцой и посмотрел на не-мономаха.

— В лицо не бей, — советовал Борисов. Бледноватый противник снял вицмундир. Затем Борисов, посовещавшись с товарищами любителя французского грассирования, огласил правила поединка. Секунданты «вицмундира» закивали согласием на бой. — Господа, бой.

«А кого я бить-то буду?» — дуэлянт мой, себя не озадачил представить.

— Э-о, пионер, ты хто?»

— Князь Георгий Горюнов-Горячев. «Пионеру» было лет тридцать.

— Ты смотри, тройное «гэ»! — сказал. Толпа радостно заулюлюкала. Лицо у князя стало злым, но в драку он не ринулся.

«Боишься. Ну, тогда лови». Левой ногой без замаха врезал в правое плечо князя. Лёгкий князь улетел в толпу. Его радостно так вытолкали обратно.

— Что, князь, плечико — бо-бо?

Князь нерешительно сделал шаг левой мне на встречу. Бац, бац, бац. Два лоу-кика правой ногой по левому бедру князя и скрытый удар левой ногой в печень. Князь отлетел и упал на спину, а потом замер в позе эмбриона. Действо заняло секунд десять. Зрители разочарованно стали расходиться. Секунданты князя потащили тело к его пролётке, а мне Борисов подал рубашку и пиджак.

— Неинтересно, ты его просто ногами замесил, — гуднул Борисов, чуть не зевая от скуки.

— А кто советовал в лицо не бить, — и рассказал, что и как было в кабинете мэра.

— Расист, какой-то, этот князь, — сделал странный вывод Борисов. «Блин, придётся с МП везде ходить», — подумалось, — цельного князя-то отмудохал!»