Один на льдине - [52]
Ну вот, например, у того же Юдкина Юрия Греймановича был дальний родственник — Зиновий Аронович, живший под милой домашней кликухой Зюня. Шел Зюне девятый десяток на то время, о котором мой сказ. А отец Юдкина Грейман — был генерал-директором Московского пароходства, потом его посадили по линии ОРСа.[43] И у этого папеле Греймана была двоюродная сестра. Она была горбата и малоупитана.
Кто ее замуж возьмет?
Находят Зиновия Ароновича Кассо, такого же еврея, и говорят:
— Возьми ее замуж.
Зиновий Аронович говорит:
— Я бы взял-таки, я ее почти люблю, но какое уже приданое вы за ней дадите бедному Зюне?
А давали за ней пятьдесят монет золотыми десятками плюс автомашину АМО из первого выпуска правительственных машин.
Зюня женился, расписался в ЗАГСе, прописал невесту к себе в отчужденную у русской буржуазии коммуналку на улице имени своего земляка товарища Володарского. Но после первой брачной ночи немедленно изгнал не сказать, что девушку. Не успел донестись из-под мрачных сводов коммуналки девичий крик, постепенно переходящий в женский, как бывшая невеста стала бывшей женой.
Родственники обманутой мадам Цыли сказали тому Зюне, что он категорически не прав.
— Надо жить хорошо! — сказали те родственники тому Зюне. — Или же ты верни нам уже золото или же мы вернем тебе уже не Цылю, а разбитое вероломством беременное существо!
Зюня напрягся и взял вес, ибо как правоверному еврею жить хорошо, не имея золотого запаса из резервов страны проживания.
И так с двадцатых годов и по семидесятые, когда мы уже-таки Зюню растрясли, они с женою жили в одной комнате той коммуналки. Но стояли у них две кровати. На одной кровати кочевал в будущее столетие Зюня, а на другой ночевала его жена. Так пятьдесят лет, пока не явились мы, я и Джоуль, с постановлениями на обыск.
А наколку дал — кто бы вы думали? Ее дал родственничек старого Зюни юный Юра Юдкин. Он сказал, что Зюня так и живет с продажи царских золотых червонцев. Хватит.
Приходим. Зюня дома — Цыли нет. Она работала где-то гардеробщицей.
Я ему:
— Зиновий Аронович, мы из ЧеКа!
Говорю так потому, что ни КГБ, ни НКВД он уже знать не хотел — ему подай ЧеКа.
— Мы пришли произвести у вас обыск на основании подозрений, что вы экономический диверсант, что много лет совершаете незаконные валютные операции…
Старик молчит.
Мы ему вкачиваем:
— Статья 88-я… Высшая мера наказания… Петровка, 38…- и тому подобное.
Молчит.
Мы начинаем шмон.
Обыскали все. Нашли несколько золотых челюстей — монеты нет. Нашли золотые часы фирмы "Павел Буре" с четырьмя камушками, часы-медальон женские "Мозыръ" и еще какую-то мелочь. Всего грамм сто пятьдесят золота.
Я сделал вид, что пришла пора везти старика в подвалы "ЧеКа" и ломать. Сказал, что он уже не выйдет оттуда по причине преклонных лет и что золото ему уже не понадобится. Оно вернется к бывшей невесте Цыле.
И тогда Зюня говорит примерно такую речь:
— Товарищи советские милиционеры! И я сам, и моя супруга — бывшие сотрудники ЧеКа… Мы расстреливали беляков за большевицкую власть в суровые годы гражданской войны! Мы стреляли-таки в тридцать седьмом году троцкистов-бухаринцев! Но скажу чистую правду: я работал шофером уже на труповозке! И после этого мне уже горбатые девушки казались красавицами! А расстреливала людей она — моя жена Цыля!.. И монеты уже продавала она! Это-таки были ее монеты!
И он рассказал такое, от чего уши в трубочку скручиваются даже у менее чувствительных людей, нежели я. Мерзость так и полезла из него. Было ощущение, что ты босой ногой наступил на мерзкую тварь. Мутился рассудок. Все инстинкты требовали добить эту смердящую, скользкую тварь…
— Где монеты? — спрашиваю. — Составим акт о добровольной выдаче, и вам скостят срок, Зиновий Аронович!
А он все валит на жену, топит ее и зримо радуется, что наконец-то Цылю арестуют и кончится его самый страшный срок — срок пяти десятков лет супружеской жизни…
Монеты он указал. Они были в трубках кроватных стоек. Под никелированными шариками. Теперь Зюня оплачивал золотыми вожделенную даже в дряхлой безобразной старости свободу.
И вот на тюремных нарах я впервые задумался… Даже не задумался, а словно бы что-то нашло: а чем я в сущности отличаюсь от этого Зюни?..
Глава тринадцатая. Провал
Я не случайно использовал в названии этой главки слово "провал". Если учесть, что более половины своей жизни я жил и действовал, как нелегал, т. е. человек, живущий в чужой стране под прикрытием легенды и ведущий фактически двойную жизнь, то слова точней не подобрать. Поверьте, я ни в коей мере не хочу оскорбить гражданские чувства читателя, который вправе воскликнуть: "Да полноте! Эдак вы себя, уголовника и разбойника, ставите на один уровень с героями!" Да упаси меня Бог! Я всего лишь человек с воображением. Я вот думаю иногда: хорошо, я преступник. Но вследствие чего? Мир нормально развитого ребенка чист и восприимчив к справедливости и несправедливости. Не была ли моя жизнь всего лишь глупой попыткой в частном порядке установить справедливость, как я ее понимал?
И пошли мои орлы, как ощипанные…
Яшка Богатырев пошел первым…
За ним Моргулис-Тамулис. Юдкин, орел, вспомнил родину и порхнул в Москву аж на самолете. Кашлюнов — туда же. Учил я их не колоться, да где там! На меня у следствия даже концов не было, чтоб клубок размотать. Я и остался в Киеве, полагая, что нахожусь на перекрестке всех роковых событий и могу вовремя принять нужное решение.
Рассказы и повести издаются в двух книгах «Утопающий во грехе» и «Вернуться, чтобы уйти». Произведения, которые вошли в эти сборники, автор начал писать еще в 1970-е годы — с первых лет своей работы в правоохранительных органах, — а также те, что были созданы в последние годы. Перед вами портрет многоликой эпохи. К го фоном, в частности, стали невероятные просторы и берега, на которые выбросило русских людей эхом гибели большой Советской империи, — от вымышленного южнорусского города Лихоманска до самых настоящих бульваров Парижа. Но ним можно увидеть, как стремительно менялась ваша жизнь в последние годы, как менялись люди, их представления о добре и зле, о том, что можно, а что нельзя, что прощается, а что — никогда…
Действие романа происходит в 90-е годы в одной из воинских частей. Главный герой – мелкий жулик, аферист и прожженный романтик попадает на срочную службу. В периметре части он создаёт уникальную коррупционную схему, прототипом которой является карточная игра. Роман написан в авантюрно-приключенческом стиле. Главный герой, заблудившийся в жизни, пытается доказать себе и другим, что нет таких устоявшихся законов и систем, которые было бы нельзя поменять, и нет таких ситуаций, из которых невозможно выйти победителем. Содержит нецензурную брань.
Семейную пару непременно ожидала бедность, если бы мужу не пришла в голову мысль застраховать жизнь супруги на внушительную сумму.
С присущей ему точностью наблюдении автор исследует криминальную среду как специфический срез современного американского общества. В романе «Голова лошади» он описывает мир хастлеров – профессиональных игроков в азартные игры и спортивные состязания.
С присущей ему точностью наблюдений автор исследует криминальную среду как специфический срез современного американского общества. Сборник рассказов `Дети джунглей` посвящен подросткам, проводящим время на улицах Нью – Йорка. Наркотики, грабежи и убийства – неотъемлемая частьих опасной жизни…