Один - [22]

– А там кору варим, шишки сосновые на муку толчем. Когда-никогда орла подстрелим – праздник!

– Да ты что несешь? – возмутился Один. – Чтобы охотник в горах шишки жевал? Какой же ты мужчина, если не можешь добыть свежего мяса?

– А это ты у приятеля спроси, – кивнул Улль в сторону Локи. – Вот он пусть нам и расскажет, куда подевалась живность, почему опустели леса и горные склоны. Он же мастер сказки рассказывать.

Один тряхнул съежившегося аса за плечо:

– Локи, с тобой говорят! Выкладывай, что за безумие охватило здешние места? И ты-то причем?

Локи сгорбился, исподлобья обвел собравшихся.

– Давай-давай, – тупой стороной стрелы подбодрил сидевший от Локи слева молодой охотник в кожушке, поеденном молью.

Локи с самого начала знал, что за люди их перехитрили. Но надеялся, Улль и асы разминутся. Не встретятся. Встретились. Значит, судьба. Локи начал издалека, надеясь, к концу рассказа злость Одина поиспарится.

Слух о самце-олене заразил Локи азартом сразу, как только бывалые охотники Миргарда проговорились о чудовищных следах, что оставлял олень копытами по первому снегу.

Локи был завзятый охотник. Стоило погоде установиться на зиму, он собрал снаряжение, запасся изрядным количеством стрел и, подмазав жиром тюленя лыжи, отправился тайком из Асгарда.

Ему повезло и, как сказать, сразу не повезло: оленя он высмотрел на третий день пути. Через редколесье бесшумно двигалась, задевая рогами стволы и ветки, темная масса. Следом за вожаком, пугливо косясь и втягивая ноздрями морозный воздух, шествовали три самки.

Локи натянул стрелу, прицелился. Но тут же опустил лук: серенький зимний день рассеял туман, тусклым золотом сверкнули рога Эйктюрнира, златорогого оленя великого Одина.

– Правда иль нет, а только говорили, что этот олень заколдованный, – продолжил Локи. – Когда-то пришел самец к небесному миру. Долог был его путь. Впали бока. Шкура свалялась и висела клочьями. Потянулся олень губами к Лерад-траве, что зеленеет круглый год, да так и замер. Века и века прошли, а златорогий олень все так же стоит, опустив голову. А с его ветвистых рогов каплет влага – всех рек то истоки.

– Но, – Локи куснул губу, – узнать-то я Эйктюрнира – узнал, да не сдержался…

– Ну? – Один ударом проломил столешницу. – Ты хочешь сказать, что убил оленя, которого асам даровали еще прародители?!

– Да нет, – прищурился Улль. – Локи промазал. А только с тех пор никто не видел в горах и козленка, как ушел из этих мест Эйктюрнир. Подземные источники вернулись в подземные русла, реки обмелели и пересохли. Живность еще мы можем напоить – растапливаем снег. А дичь ушла в долины, рассеялась по дальним землям.

Хёнир скосил глаза: всегда он ждал от Локи чего-нибудь подобного.

– И что теперь? – Один сверлил Локи взглядом. Тот угрозу в голосе великого не уловил. Воспрял:

– Ну, что теперь? Пусть люди Улля тоже спускаются в долины.

Локи не подрассчитал: парень, сидевший рядом, внезапно развернулся и врезал кулаком в зубы. Локи сверзился под стол. Собака взвизгнула, бросаясь наутек, но рыбий хвост из пасти не выпустила.

– Он еще насмешничает? – медленно привстал Улль. – Предложить охотникам и воинам смешаться с землепашцами и скотоводами? Да за кого нас принимают великие асы?

Один бы тоже взъярился. Но, как-никак, Локи – друг. Пришлось выкручиваться.

– Слово аса: не есть мне, не пить, пока не вернется дичь в горы, а волшебный олень не простит нанесенную обиду.

Охотники Улля пошептались. Выступил Улль:

– Ему, – охотник пренебрежительно махнул рукой в сторону съежившегося под столом Локи, – не поверили. В слово великого Одина поверить попробуем.

Один вскинул голову: в словах Улля была неприкрытая насмешка и желание оскорбить. В другое время дело закончилось бы потасовкой. Но Один прикинул единственный выход из избы, у которого приросли, загораживая дверь, трое вооруженных воинов, и сдержался.

– Уходим тотчас, – лишь ответил. Хёнир заторопился выбраться из-за стола.

– Останься, – Улль положил ладонь на плечо приятелю. – Что тебе с ними?

Хёнир замотал головой:

– Прости, Улль. При другом раскладе я бы, может, и остался. Но сейчас… Мы отправились в этот мир втроем, как же я могу, чтобы опасностям подвергались лишь двое?

Улль нехотя согласился:

– Ты, наверно, не прав, Хёнир. Но я рад, что ты решил именно так.

Асы по одному, сквозь строй колючих взглядов, покинули усадьбу. Лишь там Один, не глядя на товарищей, буркнул:

– И как мы из всего этого будем выкручиваться? Локи, так легко отделавшийся, легкомысленно хохотнул:

– Ну, и глупцы эти ваны. Поверили, что мы тут же помчимся падать на колени перед рогатой скотиной.

Хёнир, приноравливавшийся к стремени, остановился:

– Что? Ты хочешь сказать, что обещание мы не сдержим?

Локи попятился: Хёнир тяжело надвигался на приятеля.

– Будет вам, – досадливо бросил Один и встал между товарищами, – Не хватало еще тут поцапаться. Но я не знал, что Улль примкнул к ванам.

– Они и сами не знают, что Улль – из Асгарда, – нехотя признался Хёнир. – Но будь эти люди даже выходцами из Хеля, ты, Локи, сильно нарываешься, – и Хёнир потер ладонью кулак.

– А, ладно, – согласился Локи. – Пойду верну эту подлую скотину! Только вы бы куда-нибудь спрятались, – посоветовал он.