Один - [80]

Да, я хорошо знал этот вокзал, когда он был некрашеный, темный, мрачный. Я и не подозревал, что его отремонтировали и так обновили. Безусловно, реставрация пошла вокзалу на пользу. Впрочем, вблизи было заметно, что кое-где работа сделана топорно.

Я обратил внимание, что многие оконные проемы заложены кирпичом и заштукатурены. Издалека это не бросалось в глаза, потому что окна как бы никуда не делись – их нарисовали поверх штукатурки. Должно быть, и внутри вокзала многое было переделано.

Мы наметили возможные пути отступления (выходов было три), определились с местом, куда поставить автомобили, и выработали план действий. Связавшись по рации с девчонками, велели им перегнать машины к выходу на платформы, от которых раньше ходили рейсовые автобусы. Некоторые из них так тут навсегда и остались – три «Икаруса», «ЛиАЗ», несколько «пазиков», все с табличками, на которых написаны названия городов и поселков. Автобусы стояли в ряд, словно все еще дожидаясь команды диспетчера. «Икарусы» жались к высокому забору из бетонных плит, а за «пазиками» находился гараж-мастерская – вытянутое кирпичное строение с несколькими воротами и дверьми, с плоской крышей и огромными грязными окнами.

Мы заглянули в пыльное и сумрачное помещение гаража-мастерской, надеясь отыскать там бензин. Но нашли только баллоны с пропан-бутановой смесью – большинство рейсовых автобусов в качестве топлива использовали газ. Возможно, где-то и прятались нужные нам бочки или канистры, но тратить время на их поиски мы не стали и вернулись к вокзалу.

Девчонки еще не знали, что мы собираемся делать, поэтому Димка специально для них провел короткий инструктаж:

– На осмотр предварительно планируем час. Встретим что-то стоящее – задержимся. На связь выходим каждые десять минут, докладываем обстановку. Машины не глушим, не покидаем. Двери держим закрытыми, но не запертыми. Не спим, не зеваем – смотрим по сторонам… Татьяна, ты помнишь, как вести машину?

– Да.

– Останешься здесь, за рулем. Оля пойдет с нами. Минтай с автоматом по пожарной лестнице залезет на крышу и с высоты будет следить за округой…

Димка каждое слово не просто произносил, а – впечатывал. Он и раньше, когда важные проекты обсуждали, так же разговаривал – ронял фразы, как булыжники в воду. Начальство за это его уважало и слушало.

– Всем все ясно?

Мы покивали. Минтай забросил за спину «АКСУ», сунул рацию в карман, принял от Димки монокуляр, повесил его на шею и, плюнув на ладони, без лишних разговоров полез наверх по сваренной из арматуры лестнице. Я, как обычно, ему позавидовал – на крыше-то безопасно, сиди себе, загорай да поглядывай по сторонам.

Оля осмотрела пистолет, сняла с предохранителя, прицелилась, будто играя, – в столб, в окно, в дверь. Не так давно она призналась, что студенткой ходила в стрелковую секцию. Проверить ее навыки мы не могли – каждый патрон был на счету. Тем не менее, с оружием она обращалась уверенно и ловко, поэтому Димка и доверил «макаров» ей, а не мне.

Я и не возражал.

К тому времени я уже понял, что холодное оружие при грамотном использовании может быть гораздо эффективнее пистолета, шестиграммовую пулю которого многие обращенные замечали не сразу, даже если она прилетала им в лоб.

То ли дело топор или хороший тесак!

При определенной сноровке и везении я мог парой ударов напрочь снести голову зомби – а это был единственный способ прикончить его верно и быстро.

Заряд крупной картечи, конечно, лишал головы не хуже. Но ружье у нас было только одно, и Димка с великой неохотой доверял его кому-то, кроме себя.

– Идем!

Обычно мы подгоняли машины вплотную к выходу. Но в этот раз так сделать не получилось – помешало ограждение в виде невысоких чугунных столбиков. Мы оставили автомобили в десяти метрах от широких дверей. Я даже помню, как обернулся и оценил это расстояние.

Десять метров – такой вроде бы пустяк…

– Вхожу! – Димка ногой открыл поворачивающуюся на шарнире дверь – она даже не скрипнула, только будто вздохнула. Просторный тамбур был пуст.

Я проверил, крепко ли сидит на поясе мой топор, и перехватил мачете. Новое оружие нравилось мне все больше и больше – острое лезвие, довольно толстый и приятно увесистый клинок, прихватистая рукоять – можно сказать даже, что мне не терпелось опробовать его в деле.

Не так много раз мы сражались с обращенными. Но и этого опыта мне хватило на то, чтобы стать заправским мясником. Поначалу меня, конечно, здорово мутило – вплоть до отключки сознания после особенно удачного удара. Нет, я не падал. Оставался на ногах. Но переставал соображать, что делаю. Все же хруст костей и влажное чмоканье разваливающейся раны (а ты этот ужас не просто слышишь и видишь, но еще и рукой чувствуешь!) – то еще испытание для нервов рядового офисного трудяги.

Но – привык. И довольно быстро. Потом научился и премудростям – как рассечь сустав, под каким углом ломать кость, как пробить голову, какие мышцы подрезать, чтобы обездвижить цель. Отработал варианты несложных комбинаций: уклон – удар, подсечка – добивание, блокирование – атака вторым оружием. Не зря все же, со школы начиная, занимался «деревенским карате» – пусть и лениво, нерегулярно и бессистемно…