Один из Шестнадцати - [23]

— Разумеется, я слышал, — кивнул адмирал. — Говорят, у нас скоро тоже запустят такой же проект по лицензии.

— Успех ошеломляющий, — то ли раздраженно, то ли восхищенно признал посол. — Рейтинг передачи бьет все рекорды и останавливаться не собирается. И главное — как они это делают! Экспертная система с открытым кодом, любой желающий может участвовать в разработке! К очередной передаче поднимают сервер со стабильной версией и считают, что и как в истории могло бы пойти иначе на конкретных примерах! И еще приглашают звезд и простых зрителей делать прогнозы! Разве это не гениально?!

— Еще бы понять, откуда такой успех, — задумался Дорман. — Я, честно говоря, не знаток русского телевидения, но всегда был уверен, что всякие сериалы и глупые ток-шоу «ни о чем» более популярны, чем история. Широким массам история скучна, большинство людей не способно учиться даже на своих ошибках. Что уж говорить о предках, далеких и не очень…

— Тут есть тонкий момент, — разъяснил посол. — Во время войны здесь была очень тщательная зачистка информационного пространства, и к этому подошли весьма рьяно. Более того, по мере возвращения к мирной жизни удавку с телевидения снимали очень постепенно. Можно сказать, что и сейчас еще не совсем сняли.

— Информационный голод? — предположил Дорман.

— Именно, — кивнул посол. — Неудивительно, что публика соскучилась по ярким зрелищам, ведь даже на спутниковые «тарелки» ввели государственную монополию, смотреть можно было только «свои» программы. А цензурированное телевидение в военное время — это, сам понимаешь, довольно унылое зрелище. Поэтому подобные передачи идут «на ура», но их по-прежнему мало.

— Я уже смотрел перевод первой передачи, — подтвердил Дорман. — Должен сказать, меня удивил выбор темы.

— Дальневосточный кризис? — переспросил посол. — Ничего удивительного, это все случилось на глазах нынешнего поколения, кроме, разве что, самых молодых. Двадцать лет всего прошло, а потери были немалые.

— Свежие раны? Пожалуй, ты прав, — призадумался адмирал. — И упор делался все-таки на победу, не в ущерб «разбору полетов». Это было великолепно, скажу как историк. С точки зрения популяризации — настоящий прорыв. Сейчас мало кто помнит, но еще в начале века жанр альтернативной истории был здесь весьма популярен, причем скорее в негативном ключе, а не в позитивном, как сейчас.

— Интересно, почему? — полюбопытствовал посол.

— Потому же, почему сейчас он набирает популярность у нас, — невесело сообщил адмирал. — Не забывайте, какой развал пережила эта страна в конце прошлого века, сколько в ней было разочарованных людей. Отсюда и желание дать истории еще один шанс, переиграть самые неудачные моменты, чтобы все пошло по-другому. В основном, произведения были о Второй Мировой, в них авторы мечтали, чтобы СССР понес меньше потерь и не проиграл потом политико-экономическое соревнование с Западом, что привело к «перестройке» и дальнейшему распаду. Такое чтиво было нарасхват, потому что аж до двадцатых годов в обществе преобладали насторения в духе «все пропало», а проявлять оптимизм считалось дурным тоном.

— Сейчас не скажешь, что у них все было так печально, — с сожалением констатировал Фаррел, включив проектор и высветив на стене огромную карту Евразии. — Вот, посмотри, Джин. Как будто никакой «перестройки» и не было, весь бывший СССР под ними, половина Восточной Европы тоже… На Кавказе они теперь сидят еще южнее, подвинули турок. В Средней Азии, как и раньше, все решается из Москвы. Война на Дальнем Востоке не только почти не затронула русских, но и дала им базу на Хоккайдо…

— Как только мы ушли с Окинавы, так они сразу и влезли, — крякнул Дорман.

— Если ту эвакуацию с запрыгиванием в последний корабль можно назвать уходом, — со злостью в голосе вспомнил посол. — Но наши ребята все же не оплошали, ушли в основном с развернутыми знаменами и под барабанный бой. Хоть и не все сумели это сделать.

— Ты в курсе, что русские нас тогда прикрывали? — спросил адмирал, но наткнулся на удивленное выражение на лице посла. — Нет? Это не афишировалось, но они перетопили немало желтопузых, прикрывая нам зад. Наши силы были растянуты по огромной площади, и несколько их кораблей оказались очень кстати в момент эвакуации.

— С политической точки зрения это можно понять, — прикинул посол. — Они и так знали, что мы уберемся. Подождали и тут же сели на наше место.

— Мы бы поступили так же, — убежденно высказал Дорман. — И даже не стали бы играть в благородство без прямой выгоды. Отряд адмирала Никифорова понес приличные потери, между прочим. Так что северный Хоккайдо им достался совсем не даром.

— Это так, но зубы они показали, — раздраженно припомнил посол. — У нас некоторые горячие головы призывали еще раз побомбить япошек, причем вместе с русскими.

— Япошек мы и так бомбили, — улыбнулся Дорман. — Но вяло, без огонька, сил на все не хватало. Но даже тогда ни одна из серьезных держав так и не применила ядерное оружие, в отличие от всяких карликов с комплексом неполноценности…

— Я это знаю, но речь не о том, — эмоционально сказал посол, ткнув красным пятном указки в карту. — Нас ты видишь? Где там мы?