Один из нас - [13]

– Это наш мир, – парировал Мозг. – Только нас туда не пускают!

– Я имел в виду – ты думаешь, он действительно такой, как показывают в кино?

– Мы никогда не узнаем этого, если не озаботимся тем, что происходит здесь, у нас перед носом. Например тем, что мы задарма трудимся на Элбода, ничего не получая взамен.

– Мы получаем образование, – возразил Пес. – Я, например, собираюсь стать фермером.

– Но нам ничего не платят! И не предоставляют другого выбора.

– Это только на несколько лет. А потом Папа Элбод обещал, что будет платить нам за арахис и хлопок по весу.

– На этот заработок едва проживешь. Это настоящее рабство, просто называется по-другому!

– Тебе лучше знать.

– Только посмотри на нашего надсмотрщика! – сказал Мозг. – Великий мистер Гейнс. Ошивается вокруг дома в надежде попялиться на Элбодовых дочерей, идущих в школу. Единственное, чему он смог нас научить, – это что хозяева нас эксплуатируют, а мы, черт подери, совершенно беспомощны это изменить!

– Может, выберемся сегодня вечером на наше местечко в лесу? – предложил Пес. – Обсудим все это как следует. Тебе наверняка полегчает, если ты выговоришься.

Мозг прервал работу.

– Ты вообще слышал хоть одно слово из того, что я сказал?

– Не обращай на меня внимания. Продолжай, я слушаю.

Мозг всегда страдал, если ему приходилось заниматься ручной работой. Он от рождения имел повышенную чувствительность к физической боли – спину тут же начинало ломить, маленькие изящные руки покрывались ссадинами и кровоточили. В такие моменты с ним было трудно разговаривать. В любое другое время Пес любил послушать, как его друг проклинает жестокость системы и пророчит грядущую революцию. До него не доходил смысл половины сказанного, но было трудно устоять перед впечатлением, которое производил Мозг, развивающий какую-нибудь идею. Однако, испытывая боль, Мозг ожесточался, и его речи становились язвительными и злобными.

Пес поспешно двинулся дальше вдоль своего ряда, оставив друзей далеко за спиной. Мозг мог буйствовать сколько угодно – его больше не было слышно. Подняв голову, Пес обнаружил, что Мэри почти поравнялась с ним. Похоже, из девчонки выйдет отличная уборщица хлопка!

Когда утро уже переходило в день, они сделали перерыв и направились к водяной колонке. Мистер Гейнс храпел в кабине грузовика. В ярко-синем небе висели белые облачка, похожие на кусочки хлопка. Пес взялся за рукоятку и принялся качать. По очереди наклоняясь к крану, дети глотали воду, такую чистую и холодную, что у них заломило зубы.

Снова в поле и опять за работу. Потом мистер Гейнс позвал их обедать. Затем опять уборка до позднего вечера, пока наконец не наступило время отправляться домой.

Разгоряченные и усталые, дети двинулись прочь с поля.

– Эй, ребята! – послышался голос. – У меня тут для вас чай со льдом!

По травянистой лужайке к ним направлялась Салли Элбод, держа большой поднос, уставленный сверкающими стаканами с темным крепким чаем. Простое белое платье подчеркивало ее гибкие, загорелые руки. Она опустила поднос на столик для пикников, стоявший во дворе.

– Это вовсе не обязательно, мисс Салли, – сказал мистер Гейнс.

– Им нужно немного охладиться, они столько работали на такой жаре. Сегодня весь день печет, как в кузне.

– Им это нипочем. Они всегда могут попить воды. А с этим чаем оглянуться не успеешь, как они начнут требовать его каждый…

– Но я уже его приготовила, – резким тоном возразила Салли.

Здоровый глаз учителя с ненавистью уставился на детей, в то время как другой, безвольно опущенный книзу, казалось, не придавал значения ничему из происходящего.

– Ну хорошо. Давайте, ребята, пейте свой чай. Только не думайте, что теперь так будет каждый раз.

– Спасибо, мисс Салли, – нестройно пробормотали дети, собираясь вокруг столика.

– На здоровье, – отозвалась девушка.

Зажав запотевший стакан в ладонях, Пес приложил его сбоку к морде. Холод, восхитительный холод. По такой жаре ходить в шерсти было просто убийственно. В стакане позвякивал лед, под которым виднелась веточка мяты. Пес в несколько глотков прикончил сладкий напиток и принялся дробить лед острыми зубами.

Мистер Гейнс вновь обратил свое внимание на девушку.

– Это очень великодушно с вашей стороны, мисс Салли, – произнес он с широкой улыбкой. – Надеюсь, вы не станете возражать, если я скажу, что вы сегодня восхитительно выглядите?

– Нет, сэр, я стану возражать! Эти ребята трудятся не жалея сил, а вы стоите тут, изображаете из себя босса, да еще и раздаете комплименты четырнадцатилетней девушке!

– Ну-ну, поосторожнее…

– Это вы поосторожнее! – отрезала девушка. – Вот я расскажу папе, как вы разглядываете меня уже чуть ли не месяц! Все эти постоянные замечания насчет того, как я выгляжу…

– Можете рассказывать ему все что хотите. Я просто пытался поддержать дружескую беседу.

Она склонила голову набок, прислушиваясь. Издалека доносился звук приближающейся машины.

– Вон он уже едет, я слышу!

Мистер Гейнс яростно воззрился на детей. Они отворачивались, благоразумно делая вид, что их это не касается. Одна Мэри с отсутствующим лицом продолжала смотреть прямо на него. Учитель бросил взгляд на дом, где Элбод хранил свой дробовик.