Один день мисс Петтигрю - [30]

«Мне все равно, – думала мисс Петтигрю восторженно. – Мою мать хватил бы удар, но я ничего не могу поделать. Никогда в жизни мне еще не было так удивительно хорошо. Она всегда учила меня опасаться незнакомых людей, мало ли что может случиться. Да, возможно, они приведут меня к падению, но если подумать, кому может прийти в голову совращать старую деву средних лет? Не верю. Я не знаю, почему все это со мной происходит, но мне все равно. Главное, что оно происходит».

– Все в порядке? – заботливо поинтересовалась мисс Лафосс.

– Вперед, – сияя, объявила мисс Петтигрю.

– Такси, мисс? – спросил швейцар.

Мисс Петтигрю никогда еще не брала такси, если это не диктовалось строгой необходимостью. Завершающий картину мазок мастера. Она откинулась на подушки и наблюдала, как мимо нее в окне проносятся лондонские улицы. Ей, несомненно, снился сон, но на удивление логичный и последовательный, и он больше не грозил перерасти в кошмар. Куда они ехали, она не понимала. Лабиринты этого города всегда наводили на нее страх, и она так и не научилась в них ориентироваться. По дороге они остановились и приобрели пару стелек. Наконец машина остановилась перед особняком, все окна которого ярко светились. Мисс Лафосс расплатилась с шофером. Они постучали в дверь, которая немедленно открылась. Никто не заградил проход мисс Петтигрю.

– Мы опаздываем, – заметила мисс Дюбарри.

Горничная провела их в гардеробную. Кроме них, в ней никого не было.

– Можете идти, Мейзи, – сказала мисс Лафосс. – Мы не заблудимся.

Горничная удалилась. Мисс Лафосс и Мисс Дюбарри припудрили носы.

– Ну же, Джиневра, – сказала мисс Лафосс. – Доставайте пудру. Не делать этого просто не принято. Последний штрих перед самым выходом, напудрить нос. Придает уверенности.

Дрожащими пальцами, неуверенно и неумело, но с чувством огромного облегчения, мисс Петтигрю впервые в жизни напудрила свой собственный нос.

– Вы знаете, – сказала она радостно, – мне кажется, вы правы. Действительно добавляет определенной уверенности. Я уже чувствую это влияние на себе.

– Умница, – похвалила ее мисс Дюбарри.

Они спустились вниз. Из-за закрытой двери доносились звуки празднества, которое было в полном разгаре. Внезапно мисс Петтигрю одолели сомнения. Она окаменела. Так, вероятно, чувствует себя актриса перед выходом на сцену. Она совершенно забыла, как она теперь выглядела; тех нескольких мгновений, которые она провела, глядя на себя в зеркало, было недостаточно, чтобы этот образ ей запомнился – для этого понадобились бы долгие часы. Она снова ощущала себя той самой, чем была всю свою жизнь, – мисс Петтигрю, постоянно в поисках работы, дрожащей, неумелой, уродливой и бессловесной. Ее била дрожь. Все будут смеяться, показывать пальцами, обсуждать ее. Такого позора она не выдержит.

Мисс Лафосс и мисс Дюбарри тоже остановились.

– Мы пришли, – сказала мисс Дюбарри негромко.

Мисс Петтигрю посмотрела на нее. Вся беззаботная веселость слетела с мисс Дюбарри. Она обмякла, как выжатое белье, ссутулилась и выглядела испуганной. Мисс Петтигрю так удивилась, что на мгновение забыла о собственных страхах.

– Эдит, взбодрись, – просительно сказала мисс Лафосс. – Нельзя позволить ему это увидеть. Все уладится. Она обязательно что-нибудь придумает.

Она обе повернулись к мисс Петтигрю.

– Тони. Умоляю, не забудьте, – горячо сказала мисс Лафосс.

– Если он там, я его вам укажу, – подхватила мисс Дюбарри не менее жарко.

«Как мило, – подумала мисс Петтигрю растроганно. – Она хочет познакомить меня со своим молодым человеком, даже несмотря на то что они поссорились».

– С удовольствием встречусь с ним, – сказала мисс Петтигрю. – Благодарю.

– Вот, – сказала мисс Лафосс гордо. – Что я говорила? У нее уже наверняка есть план.

– Прошу вас… – начала мисс Дюбарри.

– Никаких указаний, – прервала ее мисс Лафосс. – Это ее только запутает. У нее своя собственная манера, надо предоставить ей свободу. Только так.

– Только не забудьте, – повторила мисс Дюбарри с отчаянием.

Мисс Петтигрю понятия не имела, о чем идет речь, но очень многие реплики, направленные сегодня в ее сторону, казались ей странными и запутанными, так что она решила не уточнять, тем более что времени для этого у нее уже не было. Мисс Лафосс открыла дверь и втянула мисс Петтигрю внутрь.

Тотчас же она остановилась и часто заморгала. Зала была полна людей – и мужчин, и женщин. Ее слух тщился различить отдельные голоса в общем гаме. В дальнем конце огромной комнаты она заметила стойку и ряды бутылок за ней. Дальнейшему сбору впечатлений помешали громкие крики, и они были немедленно окружены гостями. Очевидно, мисс Лафосс и мисс Дюбарри пользовались определенной популярностью.

– Делисия!

– Эдит!

Мисс Лафосс улыбалась, мисс Дюбарри же претерпела поразительную перемену. Она смеялась, шутила, болтала, ни следа озабоченности или волнения. Мисс Лафосс, крепко держа мисс Петтигрю под руку, обвела ее вокруг комнаты. Мисс Петтигрю вежливо сказала «как поживаете» не меньше, чем сотне человек, и никого это не удивило. На нее не указывали пальцами, над ней не смеялись, хозяйка не встретила ее с напускной холодностью – впрочем, какая из представленных ей женщин была хозяйкой, она так и не поняла. Возможно, та, в роскошном алом платье, которая сказала: «А, Делисия, как мило, что ты пришла»? Но потом другая, завернутая во что-то зеленое и полупрозрачное, проговорила: «Делисия, зайчик мой, как приятно тебя видеть», – так что уверенности у нее не было.