Одержимый - [16]

Эккер улыбнулся было воспоминаниям, но тут же снова нахмурился. Этот кошмар… Почему ему кажется, что это не просто сон? Что действительно что-то ворочается в нем, готовое в любой момент лопнуть зловонным гноем, пожрать его язвами? Эккер сжал голову руками. Что-то надо делать, что-то надо делать. Сказать Императору? Эккер взглянул на обнявшего подушку Императора. Нет! Одно подозрение, что он болен, и Император, так заботящийся о своем здоровье, не захочет больше его видеть, отошлет его, и конец карьере, коней этой замечательной жизни. Конец всему! Нет, Императору говорить нельзя.

Но что же делать? Эккер встал. Да, конечно! Голос во сне, он же говорил, объяснял. На Эккера нахлынуло полнейшее спокойствие. Именно так. Просто надо кое-что сделать, и сделать сейчас. Надо открыть дверь, и все кончится, все пройдет, его кошмар унесет сквозняком…

Эккер быстро прошел к двери, принялся снимать запоры. Колдуном он не был, но как снимать защиту знал. Разъять плетение здесь, передвинуть два гематита, вынуть из центра черный алмаз. Готово. Эккер распахнул дверь.

Сильный удар в грудь сбил Эккера с ног, отбросил назад, в сторону от прохода. Что он наделал! В открытую дверь входили закутанные фигуры. Три, четыре, пять… Эккер, хватая воздух ртом, с ужасом смотрел на безмолвных людей в масках.

— Стража… Стража! — На кровати, поджав коленки и прижимая к себе подушку, сидел Император.

— Проснулся. — Одна из фигур с неодобрением покачала головой. — Не кричи. Стражи не будет.

Эккер похолодел. Этот голос, хриплый, царапающий… Эккер внезапно все вспомнил. Вспомнил, откуда взялся его кошмар. Он шел по улице после обсуждения очередного назначения, карман приятно оттягивал полученный в обмен на обещание помощи кошель, и вдруг рядом остановилась черная карета, его окружили какие-то люди, удар по голове… Очнулся он прикованным к каменному постаменту в темном промозглом зале, скудно освещенном редкими факелами. И там был этот человек, выговаривающий странные скрипящие фразы, и его, Эккера, прекрасное тело в ответ послушно гнило, разлагалось на глазах, вздувалось и опадало, темные, сочащиеся жидкостью пятна расползались, сливались, мясо гнусной жижей сползало с костей…

— Кто вы такие? Что вам надо? — Император вскочил на ноги. — Денег? Забирайте, берите все, что хотите…

— Нам не нужны деньги, — перебил высокий плотный человек. — Мы пришли за тобой.

— За мной? — Император судорожно сглотнул. Почему? Что я вам сделал? Люди надвигались.

— А, я знаю, — Император вдруг распрямился, расправил плечи, — Предатели! Гамишен, Зейен-гольц, Шеридар… — Тень позади Императора заколыхалась, расползаясь, налилась чернотой. — Именем Орадиса, Некротоса, Фобса… Простерший руку Император в развевающейся ночной рубашке уже не выглядел жалким. Он выглядел страшным.

Зейенгольц взвизгнул. Вылетевшая из его руки струя огня, не пролетев и половины расстояния, бесследно исчезла. Рядом забулькал, складываясь пополам, первожрец Орадиса Гамишен.

— Именем Нахитохана… — Император не договорил. Сбоку вдруг возник невысокий толстенький человек и с силой опустил ему на голову вазу. Император всхлипнул и осел.

— Быстрее, помогите мне. — Человек накрыл лицо Императора подушкой, прижал. — Руки, ноги держите! Он сейчас очнется!

— Спасибо, Угенброк! — Надсадно кашляющий Зейенгольц доковылял до начинающего брыкаться Императора, навалился.

— Не за что. — Угенброк крутил головой, пытаясь избежать рук Императора.

Шатаясь, подошел, вцепился в Императора Шеридар Подполз Соренсен. И только Гамишен лежал и все булькал, булькал.

Удерживаемый четырьмя первожрецами Император дернулся еще несколько раз и наконец затих. Угенброк подержал подушку еще какое-то время, затем убрал, пощупал пульс.

— Все.

— Уф, я думал, нам конец. — Зейенгольц тяжело поднялся на ноги.

— Иногда простые средства оказываются самыми действенными. — Угенброк вытер исцарапанное лицо. — Ладно, пошли, пока стража в себя не пришла. Как там Гамишен?

Зейенгольц пожал плечами, взял скрюченного Гамишена под руки.

— Помогите кто-нибудь. А с этим что будем делать? — Зейенгольц показал на забившегося в угол Эккера. — Нельзя в живых свидетелей оставлять.

— А он и так уже мертв. — Шеридар растянул губы в ухмылке, — Он уже принадлежит Некротосу. — Выкинем его где-нибудь по дороге. — Шеридар повернулся к Эккеру. — Пошли.

Эккер с ужасом почувствовал, как тело против его воли поднялось и двинулось вслед за первожрецами. Он послушно шел мимо застывших бессмысленными статуями гвардейцев охраны, и мысли гасли одна за другой. А в подмышках пульсировали, набухая, синюшные желваки.

* * *

— Привез?

— Да. — Джука плюхнул на стол сверток пергаментов, с нежностью провел по нему

Головой рисковал. Мечи — это ладно, это все знают. Можно сказать, законная контрабанда. Сунул часовым — и все, все довольны. Даже на самом верху довольны. Ведь этим, на Пограничном Рубеже, тоже есть хочется А на их жалованье, извиняюсь, ноги протянуть можно. Так что не было бы контрабанды не было бы и Рубежа. Но это- это другое дело. Кто заметил бы — все б конфисковали, на взятках разорили б. Так что не поскупись, шаман. Может, и премию…