Одержимый - [13]

– Его пока не нужно навещать, – предупредил Гуров. – Он просил держать свое местопребывание в секрете. Не то, чтобы я вам не доверяю. Но секрет он только тогда секрет, когда для всех, правильно? Вот вы, кстати, с этим Пауком разговаривали – что ему про Трунина рассказали?

– Я ничего, – твердо ответил Засекин. – Но за других не уверен. Он наверняка не со мной одним контактировал. Что-нибудь да пронюхал. Не военная же тайна! А вскоре на Гришу и напали. Опять же у нас тут никто ничего толком не знал, пока следователь не начал работать, милиция... Тогда только мы услышали. А он, значит, говорите, прячется теперь?

– Не скажу, что прячется, – возразил Гуров. – В общем-то, лечится человек. Переломал себе руки-ноги, теперь жди, пока срастется. А инкогнито на всякий случай соблюдает, это верно. И правильно, скажу, делает. Пока не выясним, что это нападение означает, и кто его устроил, лишний раз на рожон лезть не стоит. А за то, что про Паука вспомнили, за это спасибо. Это может оказаться очень важным.

В базе данных МВД Паук, разумеется, числился, но в последнее время про него вспоминали редко. Говорили, что он то ли завязал, то ли сильно приболел, одним словом, как бы выключился из процесса добывания денег незаконным путем. Но на легальное положение он все равно не переходил, жил неизвестно чем и неизвестно где скрывался. По другим сведениям, он перешел с краж в поездах на что-то менее обременительное. Как будто бы он имел теперь какое-то отношение к «одноруким бандитам», которые выставлялись нелегально в некоторых торговых точках, – то ли охранял их, то ли владел какой-то частью подпольного игрового бизнеса. Но все это не выходило за рамки слухов, а в руки милиции Паук в последнее время не попадался. Гуров предполагал, что истина может оказаться где-то посредине, и Паук действительно занимается чем-то вроде игорного бизнеса, но не в Москве, а где-нибудь на ее окраине. Привычка ездить на поездах могла завести его далеко.

Но теперь, по словам Засекина, получалось, что Паук все-таки находится в столице, а если о нем ничего не слышно, то это просто недоработка их собственного ведомства. Гуров, однако, не стал организовывать усиленные поиски Паука, но попросил полковника Крячко предпринять кое-что в этом направлении. Как человек широкой души, больших возможностей и простых манер, Станислав легко находил общий язык с представителями любой части общества, в том числе и с некоторыми членами преступного мира. Ему частенько удавалось склонить кого-нибудь из них к сотрудничеству, а попросту говоря, сделать информатором. Такие помощники иной раз могли предоставить такую информацию, какой не содержалось ни в одной официальной базе данных.

Гуров догадывался, что полковник Крячко вывез его в этот глухой район на северо-востоке столицы не просто так, а желая преподнести сюрприз и, скорее всего, этот сюрприз касался именно Паука, потому что никаких других сюрпризов в данный момент Гуров от Станислава не ждал. Недоумевал же он больше для виду, потому что в принципе не любил сюрпризов. Можно было объяснить все с самого начала, без этого дешевого антуража. Тем более что местечко для встречи было выбрано неудачное.

– Клиент никак не пожелал встретиться ближе, – будто угадав мысли Гурова, объяснил Крячко. – Дело в том, что Паук и в самом деле сменил род занятий. То есть землю он, конечно, не пашет и фановые трубы не прочищает, но и на поездах тоже в последнее время катается редко. Он и в самом деле тяжело болел, долго лечился, едва выкарабкался и теперь как бы пересмотрел свою жизненную позицию. Мне намекнули, что он почти остепенился, в рискованные предприятия не пускается. Будто бы он занялся теперь скупкой краденого, барыгой заделался. Хату где-то снимает, точно неизвестно где. Вот один человек и пообещал показать мне эту хату. Но по некоторым обстоятельствам ближе встречаться не захотел. Заявил, что если его в компании с нами увидят, то конец всей его карьере. Это Леха-Ковер, может, припоминаешь такое погоняло? Он когда-то с ковров начинал. Помнишь, раньше ковры какой популярностью пользовались? Ну вот он за эти ковры трижды сидел, пока ума-разума не набрался. Теперь-то он прилепился к букмекерам, а это люди серьезные. Если заподозрят, что он стукач, мигом глотку перережут.

– Ясно, – сказал Гуров. – Как же ты его укалякал на переговоры?

– Да за деньги, – с легкой досадой ответил Крячко. – Он оценил свои услуги не слишком дорого – в двести зеленых.

– Каков наглец! – удивился Гуров.

– Да ты понимаешь, я ведь не сам его нашел, через десятые руки, – объяснил Крячко. – Как самородок искал, промывал сотни тонн породы. У меня на него абсолютно ничего нет. Это уж он, можно сказать, снизошел...

– Тогда почему так мало запросил, если снизошел?

– Он из принципа ничего даром не делает, а эту плату назвал символической. За такие бабки, говорит, рисковать шкурой согласен только из уважения к вашему послужному списку. Я, говорит, четко различаю, когда мент правильный, а когда...

– Ну, если тебе двух сотен не жалко, что тут скажешь! – проворчал Гуров и открыл дверцу. – Скоро урки к тебе в очередь будут выстраиваться.