Одержимые - [21]

Не успел он положить ее на заднее сиденье своего автомобиля, как она уже спала сном без сновидений.

Этьен пытался успокоить его. Но что может знать Этьен о хрупкости человеческого тела, когда он уже целую вечность занимается только духовными трудами? Адам рассерженно посмотрел на него и, не говоря ни слова, покинул виллу.

Он не мог выносить вида безжизненной Леа, лицезреть ее лишенной всей той энергии, которая так магически притягивала его. Ему не хватало живой мимики, постоянно выдававшей значительно больше чувств, чем хотелось бы самой Леа. Ее чистого голоса, непредсказуемости ее слов. А теперь она просто лежала, и щеки ее пылали неестественным красным цветом на бледном лице, волосы были мокры от пота.

Адама невольно едва не вывернуло наизнанку, и он, задыхаясь, прислонился к стене дома. Пожилая женщина, нагруженная продуктовыми сумками, бросила на него критический взгляд и обошла по широкой дуге. Вероятно, приняла за пьяного. Хотя в данной ситуации больше подошел бы утопающий, потому что именно так он себя и чувствовал: вокруг него шумно плескались волны, а страх неудержимо затягивал в глубину. Страх перед чем? Вместо ответа желудок Адама вновь судорожно сжался.

Пока он хватал воздух ртом, демон напомнил о себе. «К чему вся эта забота? — зашептал многоголосый хор. — Когда Леа наконец станет нашей, ничто и никто не сможет причинить ей вред».

Адам инстинктивно обнажил зубы, словно хотел схватить наглого шептуна. Желание демона, наконец завладеть избранным храмом, было ему еще более отвратительно, чем собственная потребность находиться рядом с Леа. Леа с ее льющимися через край чувствами и ранимой душой — великолепная жертва для демона и мужчины.

Но подобные мысли не могли отпугнуть демона: он рычал, он льстил, мучил и заманивал. Адам стоял, крепко прижавшись лопатками к стене, надеясь, что голоса и жгучая боль когда-нибудь отступят.

Проходивший мимо молодой человек бросил на него вопросительный взгляд. Демон тут же утих. Мирное предложение. Адаму не понадобилось долго раздумывать, чтобы принять его. Он ответил на взгляд мужчины и оттолкнулся от стены.

Когда Леа проснулась, на стуле рядом с ее постелью сидел профессор Каррьер. Он элегантно закинул ногу на ногу, на колене лежала раскрытая книга. Когда их взгляды встретились, он положил палец на только что прочитанную строку; там он и остался лежать на протяжении всего последовавшего разговора.

Глаза Леа застилала мутная пелена, и ей пришлось проморгаться, чтобы зрение наконец сфокусировалось. Было такое ощущение, словно кто-то насыпал ей под веки мелкого песка. Некоторое время она размышляла над тем, чтобы высунуть руку из-под тяжелого одеяла, но тут же отбросила эту мысль. Моргание и так доставило ей массу усилий.

Снаружи дневной свет, наверное, вяло растягивался по округе, но тяжелые матерчатые шторы, к счастью, не пропускали его. Только какой-то скрытый источник струил мягкое сияние, за что Леа была ему очень благодарна. Очевидно, ее постель находилась в комнате для гостей дома профессора Каррьера — небольшой, квадратной приятной комнате с английскими розовыми обоями на стенах и темной деревянной мебелью.

— Меня радует, что вам уже лучше, — сказал профессор Каррьер, искренне улыбаясь Леа. — Чудесно, что наша Анна поддерживает такие хорошие связи с черным рынком. Иначе как бы мы так быстро достали приличный антибиотик, не правда ли?

Леа попыталась заговорить, но опухшее, пульсирующее болью горло не позволило ей этого сделать. Ей только и удалось прохрипеть: «Великолепно».

Впрочем, профессор Каррьер не производил впечатления человека, которому вынужденная молчаливость Леа была в тягость. Он испытующе посмотрел в ее отмеченное усталостью лицо, и Леа заставила себя располагающе улыбнуться. Ей очень хотелось знать, что происходит в голове у профессора.

— Адам просил меня извиниться за него, — медленно произнес он, — он слишком изнурен событиями последних дней. Он пошел, чтобы… э-э-э… немного набраться сил. Вы понимаете меня, не так ли? — Профессор Каррьер вопросительно и в то же время требовательно посмотрел на Леа. Никакого сочувствия к врагу — эту его сторону Леа уже хорошо успела изучить. Итак, Адам отправился за пропитанием, наверное, именно на это он и намекал.

Она легкомысленно пожала плечами, что стоило невероятных трудов. На самом деле намек Каррьера был ей неприятен, потому что все это время она по возможности игнорировала этот аспект существования Адама. Теперь же фантазия сыграла с ней злую шутку и показала целую серию жутких картинок, созданную из тысячи виденных фильмов ужасов времен юности. Ей не удалось сдержать мышцы лица, внезапно напрягшиеся, и тихий стон, вырвавшийся из горла.

— Ничего такого, о чем стоило бы беспокоиться, — успокоил ее профессор. При этом ему не удалось скрыть иронию, мелькнувшую где-то в уголках губ. — Если бы Адам оставлял по городу обескровленные трупы, вы давно бы прочли об этом в местной прессе. — Он натужно откашлялся и, похоже, очень понравился себе в роли актера-любителя.

Вместо аплодисментов Леа просто выжидающе уставилась на него, пока он не нахмурился и не принял свой обычный вид.