Одержимость - [3]

Наоми на цыпочках прокралась к выгоревшему дотла дому и притаилась за полуразрушенным дымоходом. Отец быстро соберет этот велосипед — работа всегда горела у него в руках. Он мог бы открыть собственную ремонтную мастерскую, а в Моргантауне работал только для того, чтобы его семья ни в чем не нуждалась.

Наоми не раз слышала, как он говорил об этом.

Она бросила взгляд на вспышку молнии — первую яркую развилку. Затем громыхнуло. Похоже, гроза подбиралась все ближе. По правде говоря, лучшее, что она могла сделать сейчас, — это поспешить домой. Но было поздно. Отец мог выйти в любую минуту, и тогда бы он точно заметил ее.

Наоми прекрасно знала, что будет, если ее поймают. Прощай мечта о новеньком красном велосипеде!

Если гроза все-таки начнется, худшее, что ей грозит, — промокнуть. Что ж, это даже неплохо после такой жары.

Еще пять минут, сказала она себе. А когда они прошли, отвела еще пять минут. А потом ей захотелось в туалет. Наоми пыталась отмахнуться от этого желания, пыталась подавить его, но в конце концов не выдержала и поспешила в лес, в гущу деревьев.

Стянув шорты, она присела, стараясь не намочить ноги. Так она сидела, пока не освободилась полностью. Привстав, она начала было натягивать шорты, как вдруг скрипнула и распахнулась дверь в земле.

Наоми замерла, сжимая руками штанишки. Она боялась не то что шевельнуться, но даже вздохнуть.

Снова вспыхнула молния, озарив фигуру ее отца. В этом призрачном свете он выглядел странно, даже пугающе. Коротко стриженные волосы казались почти белыми, вместо глаз — черные провалы. Вместо рта — дикий оскал.

Она бы ничуть не удивилась, если бы этот мужчина откинул вдруг голову назад и завыл по-волчьи. Страх, настоящий страх впервые закрался в ее сердце.

Он довольно потер себя там, внизу, и Наоми почувствовала, как щеки у нее заалели. Затем он захлопнул дверь и задвинул болт — этот скрежещущий звук заставил девочку поежиться. По-прежнему сидя на корточках, она наблюдала за тем, как отец забрасывает дверь палой листвой.

Он встал, и в этот момент молния вновь разрезала небо. Отсвет ее упал на дверь, оставив отца Наоми в полутени. Теперь она видела только очертания, так что его голова стала вдруг похожа на череп. Череп с пустыми, бездушными глазницами.

Отец оглянулся, и Наоми показалось, что он смотрит прямо на нее. Сердце у нее сжалось от ужаса. Она знала, чувствовала нутром, что человек этот, так похожий на ее отца, не остановится ни перед чем — разгляди он ее, и беды не миновать.

Беззвучно всхлипнув, она взмолилась: «Пожалуйста, папочка, пожалуйста».

Но отец уже повернулся к ней спиной и ровной, размеренной поступью зашагал в сторону дома.

Она так и стояла, замерев, пока шаги его не затихли вдали. Теперь лишь ветер тревожил листву над головой. Гроза подбиралась все ближе, но отец ушел, растворился в ночном лесу.

Выпрямившись, она принялась растирать затекшие ноги.

Луна скрылась за тучами, а предвкушение чего-то загадочного сменилось чувством гнетущей тоски.

Глаза Наоми успели привыкнуть к темноте, и она без труда вернулась к двери в погреб. Не знай она, что дверь прямо перед ней, ни за что бы не разглядела ее под слоем листьев.

Она слышала только собственное дыхание да порывы ветра. Воздух наконец-то остыл, но теперь Наоми хотелось тепла. Ледяной холод сковал тело — холод, пробиравший ее изнутри. Наклонившись, она стала сгребать толстый слой листвы.

Засов, закрывавший старую деревянную дверь, был толстым и проржавевшим. Наоми провела по нему пальцами и тут же отдернула руку. Ей не хотелось заглядывать внутрь. Хотелось домой, в уют и покой собственной постели. Укрыться с головой, стряхнуть с себя наваждение ночи.

Но уже в следующее мгновение ее руки вновь легли на засов. Тот долго не поддавался, но затем все-таки отошел с отвратительным скрипом.

Там точно велосипед, сказала она себе, стараясь стряхнуть гнетущую тяжесть. Новенький красный велосипед — подарок на день рождения.

Осторожно приоткрыв дверь, она заглянула вниз, во тьму.

Судорожно сглотнув, Наоми вытащила из кармана фонарик и принялась спускаться по лестнице в свете крохотного луча.

Внезапно ей представилось лицо отца в проеме двери. Этот его ужасный, дикий взгляд. Что, если дверь захлопнется и она навсегда останется здесь? Изнемогая от страха, она едва не рванула вверх, но в этот момент ей послышался странный звук. Словно кто-то скулил там, внизу.

Наоми замерла, не в силах двинуться вверх или вниз.

Какой-то зверек. Но зачем бы отцу держать здесь животное? Или это… щенок? Сюрприз на день рождения? Ей ужасно хотелось собаку, но отец всегда был против. Даже Мейсон не смог выпросить у него питомца.

Чувствуя, как на глаза у нее наворачиваются слезы, Наоми спрыгнула на земляной пол. Ей придется молить прощение за все те ужасные мысли — а мысли были таким же грехом, как и поступки, — которые промелькнули у нее об отце.

В радостном предвкушении Наоми посветила фонариком в угол. Но там, где воображение рисовало щенка в коробке, лежала женщина.

Слезы потоком струились из ее широко распахнутых глаз, отчего те напоминали стеклянные оконца. Изо рта, залепленного скотчем, вырывались невнятные звуки. На лице и шее темнели свежие синяки и порезы.