Одержимость - [18]

— Не могу дышать.

— Можешь. Должна. Вдохни, а затем выдохни.

— Ты видел? Это…

— Не говори вслух. Не здесь. Если спросят, тебе стало плохо. Затошнило, и мы ушли домой. Ну же, идем.

Она с трудом сделала два шага и тут же остановилась, перегнулась пополам: казалось, еще чуть, ее и правда стошнит. Но тошнота улеглась, да и голова уже так не кружилась.

— Ты знал? Знал про фильм?

Сжав ее за руку, Мейсон решительно потащил Наоми за собой.

— Я знал, что они снимают кино. Не знал только, что все уже готово, что они собираются анонсировать его прямо сегодня.

— Это был наш дом.

— Они вели съемки прямо на месте.

— Откуда ты знаешь?

— Это не тайна. Я знал про фильм, но не думал, что его уже выпускают в прокат. А говорят о нем давно — в Интернете полно статей и комментариев.

— А почему ты мне ничего не сказал?

Остановившись, он окинул ее тем презрительным взглядом, на который способны только близкие родственники.

— Так ведь ты не желаешь ничего слышать. Никто не хочет говорить об этом, вот и приходится самому следить за новостями. Я, кстати, прочел книгу Саймона Вэнса.

Наоми вновь ощутила приступ тошноты.

— Нам нужно забыть об этом, оставить все в прошлом. Это же было четыре года назад…

— И как, удалось тебе оставить все в прошлом?

— По большей части.

— А вот маме не удалось. Как-то она сказала, что уезжает на выходные к подружке. На самом деле она села в автобус и отправилась в тюрьму.

— Откуда ты знаешь?

Пожав плечами, Мейсон затащил сестру в кафетерий, повел между столиками.

— Она делала это и раньше. Помнишь, мы отправились на неделю в Хилтон-Хед, а мама осталась дома, сослалась на болезнь? Она и тогда ездила к нему на свидание. Я нашел в ее сумке автобусные билеты, на эти поездки и на другие.

— Ты рылся в ее сумке?

— Именно так. — Мейсон и бровью не повел. — Две колы, пожалуйста, — с улыбкой попросил он официантку. — Еще я осматривал ее комнату и знаю, что она переписывается с ним. Он шлет ей письма на абонентский ящик.

— Обыскивать комнату — это уже чересчур, — начала было Наоми и тут же осеклась, закрыла лицо руками. — Зачем мама это делает?

— Она слишком покладиста и зависима. Он всегда ею помыкал. Что-то вроде эмоционального насилия.

— Откуда ты набрался таких терминов?

— Я же сказал, что много читаю. Он психопат, Наоми, это же яснее ясного. Психопат, да еще и со склонностью к нарциссизму. Вот почему он каждую пару лет дает копам новое имя и место. Открывает очередную жертву. Это позволяет ему быть в центре внимания. Он лгун, и он все время манипулирует мамой. Он изводит ее только потому, что в состоянии это сделать. Помнишь, как она чуть не отправилась на тот свет из-за передозировки?

— И что?

— Это он уговорил ее пообщаться с Вэнсом, дать ему новые материалы. Не знаю, как он сумел тогда с ней связаться, но факт остается фактом. Мама поговорила с писателем, а потом, когда вышла книжка, не смогла справиться с чувством вины.

— Стало быть, он знает, где мы.

— Насчет точного адреса не уверен, но наверняка ему известно, что мы в Нью-Йорке. — Мейсон пожал плечами. — Да ему на нас плевать. Мама — вот его жертва.

— Ты для него всегда много значил.

— Я бы не сказал. Или ты думаешь, я был в восторге от всех этих походов в парикмахерскую? А уж бейсбол… стоило мне начать играть, и я всегда чувствовал на себе его взгляд. Не дай бог промахнуться! Так и слышу его едкий комментарий: «Вырастили девчонку!»

— Но…

— Он следил, как бы во мне не проявилась «кровь Карсонов». Так он это именовал. Когда мне исполнилось восемь, он заявил, что выбьет из меня гомосека, если вдруг заметит что-то подобное.

Она в ужасе схватила Мейсона за руку.

— Ты ничего мне об этом не говорил.

— Подобные вещи редко пересказывают сестре. Во всяком случае, когда тебе восемь. Я боялся его до ужаса. Да и ты тоже. Самое интересное, что тогда это казалось нам совершенно естественным.

— Верно, — выдохнула она. — В каком расположении духа он будет? В хорошем или плохом? Все крутилось вокруг него, вокруг его настроений. Я смогла уяснить это на сеансах у психотерапевта. Но я не знала, что и ты чувствовал нечто подобное.

— Общий дом, общий отец.

— Я думала… мне казалось, с тобой все по-другому, ведь он так хотел сына. Именно сына, а не дочь.

— Он хотел уменьшенную копию себя, а я ею не был.

— Прости, — пробормотала Наоми.

— За что?

— Я завидовала тебе. Считала, что он любит меня гораздо меньше. Ужасно думать сейчас об этом, ведь он, как ни крути…

— Психопат, сексуальный садист, серийный убийца.

От каждого слова Наоми морщилась как от удара.

— Это так, Наоми. И в то же время он наш отец. Так что забудь о прошлом. Думаю, я тоже слегка завидовал, поскольку тебе он, в отличие от меня, позволял быть самой собой. Ты была в ведении мамы, а мной он занимался лично. Как бы то ни было, но мама пообщалась и с представителями киностудии. Это он ее вынудил. Упрашивал, говорил, что так будет лучше для нас с тобой.

Они сидели, наклонившись друг к другу через столик, крепко держась за руки.

— Зачем это ему?

— Как зачем? Слава, внимание. Его ставят в один ряд с Банди, Дамером, Рамирезом. Серийные убийцы, Наоми. На таких всегда обращено внимание.