Одержимость мастера - [6]

В 1794 году знания биомагии возродил уроженец Симбирской Империи Микшула Корсак (имеется несколько версий, каким путём знания попали к нему, но все они не могут претендовать на истину). Микшула Корсак явился основателем нового биомагического течения. На обеих сторонах Алура были открыты колледжи магических искусств, где магия использовалась в интересах людей. До 1829 года учение активно развивалось, пока Микшула Корсак неожиданно не пропал без вести. С того самого дня колледжи с учениками, как и любые исследования в области биомагии, находятся под патронажем Комитета биомагических изысканий.

⚙ Глава 4

Как меня приводили в чувство, как я в спешке переодевалась из казенной одежды в свою, как собирали мои вещи и как усаживали в вагон, видела словно в тумане. Опомнилась уже на деревянной скамейке. Мир словно отдалился, оставив меня в непроницаемом для звуков пузыре. Пальцы правой руки машинально теребили впившуюся в край воротника бабочку. Не помню, чтобы перевешивала ее с фартука, наверное, сама перебралась.

В вагоне было душно.

Увидела, что из правого кармана болоньевого плаща торчит тот самый желтоватый конверт из плотной бумаги с золотыми вензелечками по краям. Видно, кто-то сунул мне его в последний момент.

Достала письмо. Сначала буквы прыгали перед глазами, от слез превращались в расплывчатые пятна. Я мотнула головой, проморгалась и уставилась на ровные строчки, выведенные крупным, заостренным кверху почерком.

«О совершении приговора над государственными преступниками

1. 15 мая 1851 года за подрыв социальной политики Симберской империи Амбросимов А. Р. и Амбросимова Б. Я. заключены под стражу. Не имея лицензии на работу с благотурином, супруги в домашних условиях вели тайные разработки по созданию ценного кристалла искусственным путем. За нарушение Высочайших Императорских Указов Амбросимов А. Р. и Амбросимова Б. Я. приговорены к высшей мере наказания. Приговор приведен в исполнение в тот же день.

2. На основании Свода Колледжа биомагических искусств несовершеннолетнюю Амбросимову Мон 1834 года рождения, обучающуюся на первом курсе, отчислить без права восстановления. В связи с тем, что мастерская и квартира, принадлежавшие осужденным, опечатаны до выяснения всех обстоятельств, попечителем несовершеннолетней на неопределенный срок назначить ближайшую родственницу — Амбросимову Ойле Романовну.

Комитет безопасности по рассмотрению дел особой важности

15 мая 1851 года»

— Приветствую.

Я машинально прижала письмо к груди и подняла голову. Сердце мое бешено колотилось. В голове крутилось пережитое в эти несколько часов, слилось в расплавленную массу и сжигало изнутри. Может мне кто-нибудь объяснить, что тут вообще происходит?! О каких разработках идет речь?

На деревянную скамейку напротив уселся человек в остроконечной шляпе, из-под коротких полей торчали седые лохмы. Меньше всего на свете мне сейчас хотелось разговаривать с незнакомцем.

— Должен сказать, что я весьма опечален утратой одаренной ученицы. Уверен, вас эта трагедия не сломает. — Он обратился ко мне так, будто я должна его откуда-то знать. Но меня волновало лишь одно — и ему известна страшная новость?

— Вы меня не узнаете? — как будто изумление отразилось на его лице. Я покачала головой.

— Пан Поплавский, — представился он, слегка нахмурившись. — Я веду вторую и третью ступень герметических искусств.

Ах вот оно что.

А я-то только окончила первую.

И ни на вторую, ни на третью мне уже не подняться.

— Уверена, у вас увлекательный курс, пан Поплавский.

Преподаватель отвел плечи назад и кивком головы откинул волосы.

— Благодарю, многие находят мои лекции занимательными.

Я выдавила из себя подобие улыбки и кивнула.

Занимательные ли у пана Поплавского лекции или нет, мне никогда не узнать. Сознание отказывалось принимать происходящее. Вчера родителей, моего благородного и порядочного во всех отношениях отца и мягкую, с ангельским характером, маму, по неизвестной причине арестовали и тем же днем казнили.

Я почувствовала, что меня начинает пробивать дрожь.

Опустила глаза и снова взглянула на письмо.

«…супруги в домашних условиях вели тайные разработки по созданию ценного кристалла искусственным путем».

Ну как можно поверить в то, что отец, обычный механик, который в своей мастерской ремонтировал все, что ему приносили: от часов до паровых печей, мог проводить опыты с ценнейшим кристаллом империи? В Северном Москинске благотурин вообще не сыскать — своими глазами я видела его только у тетушки Ойле. Раз в полгода к ним домой приходит социальный работник, устанавливает крошечные, размером с почтовую марку, осколки кристалла в аквариум, где живет мой двоюродный братик. А выводить благотурин искусственным путем!

Откуда у отца деньги, инструкции, магические знания?

Бред какой-то!

Хотя я немного слукавила.

Папа был не простым механиком. Починкой бытовых предметов он зарабатывал на жизнь, а в свободное время — изобретал. Когда в него вселялась какая-нибудь идея, он мог ночами не спать. Проектировал, мастерил, проводил испытания, а я ему помогала. Вместе мы соорудили киселеварку — специальную машину, которая умела мыть стаканы и кружки, роликовые коньки с моторчиком, шляпу со встроенным радио и даже звукоулавливатели, способные не только слышать через бетонную стену, но и предсказывать погоду.