Одержимость - [20]

Черт, я же не сказала ей, что там было, сообразила Минкс, и поспешила исправить оплошность:

— Кислота там была, детка, кислота. Очень удобно и носить, и выбросить. Ни шума, ни пыли. Секундное дело. Хм, неужели вы не слышали крики? Она орала как резаная. Я думала, вся округа сбежится.

У Амриты подкосились колени, она опустилась прямо на прибрежные камни.

— Ты совсем спятила? Я пойду в полицию. Или нет, я позвоню твоему отцу.

Минкс закурила.

— Только время зря потратишь. Тебе никто не поверит. Ты ничего не докажешь. Никто не знает, что это сделала я. Свидетелей не было. Даже Лола не знает, кто это сделал.

— Что значит — «не знает»? Она тебя видела.

Минкс откровенно забавлялась растерянностью девушки. Достав из машины банку импортного пива, она сделала глоток и протянула ее Амрите.

— На, глотни. Никто никого не видел. То есть она меня не видела. Я переоделась, надела парик, темные очки в пол-лица. Я даже сари надела. В первый и, наверное, последний раз в жизни. Чувствовала себя в нем полной идиоткой. Но ничего не поделаешь, пришлось потерпеть. Зато все прошло как по маслу.

— Как это произошло?

— Я позвонила, представилась продюсером телесериалов, договорилась о встрече. Она была уверена, что на берегу ее ждет пробная съемка. Пришлось, конечно, посуетиться, я даже сценарий написала. Проба предполагала съемки героини на ветру. Роль ей понравилась. Я достала камеру, попросила ее подняться на скалу. Сказала, что съемочная группа задерживается, не сделать ли нам пару снимков, пока они не приедут. Она очень старалась… Один пшик — на лицо, другой — на запястье, этого хватило. Она полетела вниз, судя по всему, повредила позвоночник. Все заняло буквально несколько секунд. Потеряла сознание. Я почти довела дело до конца. Почти. Тебе предстоит его завершить. И проект твой.

— Ты лжешь! Ты все придумала. Не знаю зачем, но это не может быть правдой.

Минкс подняла указательный палец.

— Я так и знала, что ты это скажешь. Хотя еще вчера, ну, или сегодня утром ты должна была услышать по радио или прочитать в газетах об ужасной трагедии на берегу. Лола в больнице, Каран дежурит возле ее постели. Я хотела, чтобы ты узнала об этом от меня. Смотри же!

Амрита с ужасом отшатнулась, когда Минкс вложила ей в руку пачку фотографий, сделанных «Полароидом». Дурно стало уже от первой. Перед глазами предстала чудовищная маска вместо лица, еще вчера представлявшего собой главное достояние красавицы Лолы. Разъеденное кислотой лицо, один глаз заплыл, кожа свисает, обнажив кость. Половины рта нет. На шее — глубокая длинная борозда, оставленная кислотой. Амрита отбросила фотографии, как ядовитую змею, ее вырвало.

— Мерзкая гадина, ненавижу тебя, тебе это так не сойдет. Я всем расскажу…

Минкс допила пиво и скомкала банку.

— Не расскажешь. Ты же у нас первая подозреваемая. Это у тебя были более чем веские причины поквитаться с ней. Мне-то с какой стати портить такую красотку? Спроси любую модельку, все скажут, как ты рвала и метала, когда она украла твой проект, твои рекламы, твоего ухажера. Я-то тут при чем?

Если бы Амрита умела испепелять взглядом, то от Минкс осталась бы лишь жалкая кучка.

— Мне плевать на то, что ты сделала или еще сделаешь. Ты мне всегда была противна, я никогда, никогда тебя не любила.

И тут невозмутимость покинула Минкс. Она швырнула недокуренную сигарету в море и вскричала:

— Почему? Ну почему? Что мне еще сделать, чтобы доказать свою любовь? Убить? Я могу. Скажи, кого. Ты хочешь, чтобы я кого-нибудь убила? Кого-то конкретного или любого? Я сделаю это. Я убью ради тебя. Амрита, Амрита, может быть, тогда ты сможешь меня полюбить…

Амрита отвернулась:

— Это не лучший способ заставить себя полюбить. Мне противно даже стоять рядом с тобой. Видеть тебя не могу. Иди, убивай кого хочешь, мне все равно. Убивай, насилуй, разрушай… Вперед! Ненавижу и буду ненавидеть еще больше, хотя, кажется, больше некуда. Ненавижу, презираю, плюю на тебя… Может, ты себя убьешь, а?

Минкс воззрилась на Амриту, несколько мгновений изучала ее лицо, словно искала в нем что-то, известное лишь ей одной. Наконец сказала:

— Если я убью себя, ты будешь счастлива? Будешь? Тогда я сделаю это, только скажи, и я сделаю. Я убью себя. Возьми мою жизнь, больше мне нечего тебе отдать.

Амрита пошла к джипу.

— Ты мне надоела. Мне все равно, будешь ты жить или сдохнешь. Отвези меня домой.

Привычная развязность Минкс куда-то подевалась. Она тяжело села на водительское сиденье. Ехали они в полном молчании. Когда Амрита, не говоря ни слова, вышла из машины, ей вслед донеслись слова:

— Я сделаю это. Только для тебя.

Амрита застала Шейлу с телефоном в руках. Та в ужасе лепетала:

— О боже, не может быть. Кто это сделал?

«Так, уже доложили», — устало подумала Амрита, обессиленно рухнув в первое кресло.

Никто, ни одна живая душа не должна узнать, что она в курсе разыгравшейся на берегу трагедии.

Дождавшись, пока подруга повесит трубку, Амрита невинно поинтересовалась:

— Случилось что-нибудь?

Слушая леденящий душу рассказ, она умело разыграла неведение, ахая и в ужасе прикрывая рот ладошкой в особо страшных местах.