Одень свою семью в вельвет и коттон - [7]

Автомобиль с лодкой на прицепе подъехал к заправке. «Заправка «Шелл!» – заорала Гретхен.

Все увиденное предлагалось как возможное название для дома. Окончательный список вариантов подтвердил, что на территории, не прилегающей к морю, Изумрудному острову явно не хватало природных красот. «Телеантенна», – предложила моя сестра Тиффани. – «Телеграфный столб», «Беззубый негр, продающий креветки из кузова своего фургона».

«Бетономешалка». «Перевернутая тележка». «Чайки на мусорном баке». Моя мама вдохновенно изрекла: «Окурок, выброшенный из окна». Затем предложила нам поискать названия на пляже, а не на шоссе. «Боже мой, можно ли придумать еще что-то более нудное? «Она казалась раздраженной, но можно было с уверенностью сказать, что ей нравился процесс. «Предложите мне что-нибудь подходящее, – сказала она. – Что-нибудь такое, что хоть немного бы продержалось».

Что в итоге действительно продержалось, так это те пятнадцать минут на прибрежном шоссе, однако тогда мы об этом еще не знали. Повзрослев, даже самые недовольные из нас воспринимали ту четверть часа как доказательство того, что мы когда-то были счастливой семьей: наша мама молода и здорова, наш отец – человек, который, щелкнув пальцами, мог предоставить нам все, что мы хотели, и все мы соревнуемся за право дать имя нашему счастью.

Дом, как и обещали родители, был идеальным. Это был старинный коттедж, стены которого были обшиты сосной, что придавало каждой комнате особое ощущение уюта. Через жалюзи в ставнях полосками падал свет, а мебель, включенная в цену продажи, была подобрана по вкусу выдающегося морского капитана. Когда мы разобрали спальни и пролежали без сна всю ночь, мысленно переставляя мебель, наш папа сказал: «Не гоните лошадей, дом еще не наш». На следующий день папа пришел к выводу, что поле для гольфа не такое уж и замечательное. Потом два дня подряд шел дождь, и отец заявил, что было бы умнее купить земельный участок, подождать пару лет, и подумать насчет постройки собственного дома: «Давайте будем практичными». Мама надела свой дождевик. Она обвязала голову кульком и стояла у кромки воды. Впервые в жизни мы точно знали, о чем она думает.

В последний день отдыха папа решил, что вместо постройки дома на Изумрудном острове нам стоит усовершенствовать наш старый дом. «Может, построить бассейн, – сказал он. – Что вы на это скажете, дети?» Ответа не последовало.

К тому времени как папа перестал перед нами заискивать, пляжный домик стал баром в подвале. Он выглядел как самый настоящий бар с высокими стульями и подставками для вина. Там была раковина для мытья стаканов и куча разных салфеток, на которых в мультяшной форме изображалась светлая сторона алкоголизма. Неделю или две мы с моими сестрами шатались у барной стойки, притворяясь пьяницами, но потом новизна себя исчерпала, и мы напрочь об этом забыли.

Во время последующих каникул, с родителями и без них, мы, бывало, проезжали мимо коттеджа, который когда-то считали своим. Каждый из нас называл его по-разному, поэтому со временем потребовались четкие определители. («Ты понял, наш дом».) На следующее лето новые владельцы – или «эти люди», как мы часто их называли, – перекрасили «Кораблик» в желтый цвет. В конце семидесятых Эми заметила, что владельцы «Дурдома» расширили гараж и заасфальтировали подъезд к дому. Лиза почувствовала облегчение, когда «Лукоморье» вернуло себе свой первоначальный цвет, а Тиффани разозлилась, когда «Беззубый негр, продающий креветки из кузова своего фургона» выставил напоказ плакат в поддержку Джесса Хелмза в сенаторской избирательной кампании 1984 года. Четыре года спустя мама сообщила, что «Кулик» сильно пострадал от урагана Хьюго. «Он еще стоит, – сказала она. – Но еле-еле». Вскоре, по словам Гретхен, заправка «Шелл» была снесена и продана как участок под застройку.

Я понимаю, что такая история вряд ли способна вызвать сочувствие. («Мой дом – в общем, один из моих домов – рухнул».) У нас не было законных оснований себя жалеть, мы были не способны даже держать в себе недовольство, но это не мешало нам жаловаться.

Наш отец продолжал обещать то, чего не мог дать, и со временем мы стали считать его актером, который пробуется на роль доброжелательного миллионера. Ему так и не досталась эта роль, но он наслаждался самим вкусом слов. «Как вы смотрите на покупку новой машины?» – спрашивал папа. «Кто за то, чтобы поехать в круиз по Греческим островам?» Он ожидал, что мы будем разыгрывать из себя охваченную энтузиазмом семью, но нам не хотелось возвращаться к старым ролям. Будто уносимая отливом, мама уплывала все дальше и дальше, сначала к раздельным кроватям, затем вглубь коридора, в комнату, украшенную морскими пейзажами и корзинами с выгоревшими на солнце долларами. Было бы неплохо иметь коттедж на побережье, но у нас уже был дом. Дом с баром. Кроме того, если бы все и получилось, как мы хотели, вы не были бы за нас рады. Мы просто не тот тип людей.

Глава 4. Фуллхаус, или Полон дом

Мои родители были не из тех, кто ложится спать в одно и то же время. Сон овладевал ими, однако ни время, ни наличие матраса не имели большого значения. Отец предпочитал кресло в подвале, а мама готова была уснуть где угодно, зачастую просыпаясь с отпечатками ковра на лице или со следами узоров дивана на мягкой плоти предплечий. Это меня немного смущало. Она могла спать по восемь часов в день, но никогда не спала восемь часов подряд и не переодевалась ко сну. На Рождество мы дарили ей ночные рубашки в надежде, что она поймет намек. «Они для сна», – говорили мы, и мама смотрела на нас странным взглядом, как будто время сна, как и мгновение чьей-то смерти, было настолько непредсказуемым, что не требовало никакой специальной подготовки.