Одаренная - [31]

После многих лет, когда Республика промывала всем мозги, как-то непривычно слышать правду.

— Что…ты говоришь, что Колонии выигрывают войну, так? — спрашиваю я тихо.

— И выигрывают уже много лет. Ну, вот ты и услышал это от меня. Еще несколько лет, дружок, и ты увидишь их на своем заднем дворе. — В ее словах слышится отвращение. Возможно, она имеет что-то против Колоний. — Понимай, как хочешь, — бормочет она. — Я здесь только ради денег.

Я замолкаю. Колонии станут новыми Соединенными Штатами. Неужели это правда, что после стольких лет войны, все наконец-то закончится? Я стараюсь представить себе мир без Республики — без Электора, Испытания, чумы. Колонии победители. Черт, слишком хорошо, чтобы быть правдой. А с потенциальной возможностью убийства Электора, все это может стать реальностью гораздо раньше. Мне хочется расспросить ее обо всем подробнее, но Каэде шикает на меня, прежде чем я успеваю что-то сказать, и продолжаем идти в тишине.

Мы поворачиваем несколькими кварталами ниже и идем мимо двойных рядов железнодорожных путей, которые, кажется, тянутся на несколько миль. Наконец, мы останавливаемся, когда доходим до угла улицы далеко от казарм, скрытых тенью от полуразрушенных зданий. Иногда мимо проходят солдаты — одиночки.

— Сейчас здесь затишье в боевых действиях, — говорит Каэде, внимательно осматривая улицу. — Уже несколько дней. Но в ближайшее время все возобновится. Ты должен быть благодарен за то, что мы тебя взяли; ни у одного из солдат Республики нет шанса спрятаться под землей во время бомбежки.

— Под землей?

Но Каэде сфокусировала все свое внимание на солдате, который идет прямо к нам по улице. Я вытираю капли с лица, чтобы лучше рассмотреть его. Одет он так же как мы, мокрая кадетская куртка с накидкой, закрывающей часть пуговиц, на плечах серебряные погоны. Его смуглая кожа блестит под проливным дождем, а короткие завитки волос прилипают к голове. При дыхании, изо рта у него вырывается облако пара. Когда он подходит ближе, я понимаю, что глаза у него поразительно бледно серого цвета.

Он проходит мимо, делая вид, что не знает нас, и делает знак Каэде: два пальца вверх в виде буквы V.

Мы проходим по путям и продолжаем идти еще несколько кварталов. Здесь здания расположены близко друг к другу и улицы такие узкие, что рядом могут идти только два человека. Должно быть, здесь жили мирные жители. Большинство окон выбито, а оставшиеся накрыты старой одеждой. Я вижу в них очертания нескольких человек в свете свечей. Любой, кто не является солдатом в этом городе, должно быть выполняют ту же работу, что когда-то делал мой отец — готовка, уборка забота о раненных. Отец, наверное, жил в такой же нищете, когда оправлялся на фронт исполнять свой долг.

Каэде вырывает меня из моих мыслей, внезапно толкнув в одну из темных узких аллей.

— Двигайся быстрее, — шепчет она.

— Ты, наверное, забыла с кем разговариваешь, да?

Она игнорирует меня, присаживается около одной из стен, где на земле прикреплена металлическая решетка, затем здоровой рукой достает какой-то черный прибор. Она быстро прикрепляет его к одной стороне решетки. Проходит несколько секунд. Затем решетка поднимается вверх на двух петлях и тихо сдвигается в сторону, открывая черный проход. Я понимаю, что этот проход специально сделали грязным, но на самом деле это замаскированный потайной ход. Каэде наклоняется и прыгает вниз. Я следую за ней. Мои ботинки с всплеском приземляются в воду, а решетка над нами снова закрывается.

Каэде берет меня за руку и ведет по туннелю. Здесь пахнет затхлостью, похоже на смешанный запах старого камня, дождя и ржавого металла. Ледяная вода капает с потолка прямо на мокрые волосы. Мы проходим всего несколько шагов, прежде чем резко повернуть направо, полностью спрятавшись в темноте.

— В каждом военном городке есть такие туннели, — шепчет Каэде, нарушая тишину.

— Да? Для чего они?

— По слухам, все эти туннели использовались, когда восточные Американцы пытались пробраться на запад, подальше от наводнения. Еще до начала войны. Так что каждый из этих туннелей проходит прямо под казармами между Республикой и Колониями. — Каэде делает какое-то движение рукой, но в темноте я ничего не могу разглядеть. — После того, как началась война, обе страны начали использовать их в боевых действиях, а в итоге Республика разрушила все входы в туннели со своей границы, точно также как и Колонии. Патриотам в тайне удалось раскопать и восстановить пять из них. Мы воспользуемся одним из них в Ламаре, — она делает паузу и указывает на потолок, — и одним в Пирре. В соседнем городе.

Я пытаюсь представить, какими они были раньше, когда не было ни Республики, ни Колоний, и одна единая страна была в центре Северной Америки.

— И никто не знает, что они здесь?

Каэде насмешливо хмыкает:

— Думаешь, мы бы пользовались ими, если бы о них знала Республика? Даже Колонии не знают. Но они отлично подходят для миссий Патриотов.

— А Колонии, правда что ли вас, ребятки, спонсируют?

Каэде слегка улыбается.

— Кто еще дал бы нам достаточно денег, чтобы поддерживать такие туннели? Я еще не встречалась с нашими спонсорами — Рэйзор сам поддерживает с ними связь. Но деньги продолжают поступать, так что, думаю, они довольны нашей работой.