Одарённая - [30]

– Схватка будет, но завтра. На сегодня хватит.

– Нет, сегодня.

– Катса, хватит.

Она подошла совсем близко, так чтобы никто не мог услышать:

– Что с тобой такое, По? Ты меня боишься?

– Да, боюсь, и правильно делаю, потому что ты вне себя от гнева. Я не буду с тобой драться, когда ты разгневана, а ты не должна драться со мной, когда разгневан я. Мы не для этого тренируемся.

И только когда он сказал ей, что она разгневана, она поняла, что так оно и есть, и в ту же секунду гнев превратился в отчаяние. Ранда пошлет ее с новым жестоким поручением, прикажет издеваться над каким-нибудь несчастным мелким воришкой, глупцом, который даже подлостью не заслужил того, чтобы ему отрезали пальцы. И ей придется ехать, потому что она в его власти.

Обедали в ее столовой. Катса невидяще уставилась в тарелку. По рассказывал о своих братьях, говорил, как бы им понравились их тренировки, и что ей нужно когда-нибудь приехать в Лионид и побороться с ним, чтобы его семья могла посмотреть, и что их восхитит ее мастерство, и что ее будут почитать, а он покажет самые красивые места в отцовском городе.

Катса его не слушала: перед глазами ее мелькали руки, которые она сломала по велению дяди, руки, вывернутые в локте не в ту сторону, кусочки костей, выпирающие сквозь кожу. По что-то сказал о своем плече, и она, встряхнувшись, наконец посмотрела на него.

– Что ты сказал? – спросила она. – Про плечо? Прости.

Он опустил глаза и поковырял вилкой в тарелке.

– Твой дядя на тебя сильно действует, – сказал он. – Ты сама не своя с того момента, как он вошел в зал для тренировок.

– Или, наоборот, сейчас я такая, какая есть, а раньше была не в себе.

– В каком смысле?

– Дядя считает меня бешеной собакой, убийцей. И разве он не прав? Разве я не взбесилась, когда он вошел? К тому же в чем мы тренируемся каждый день? – Оторвав кусок хлеба, она бросила его себе на тарелку и снова вперила в нее взгляд.

– Я не считаю тебя бешеной, – сказал он.

Она отрывисто вздохнула:

– Ты не видел меня с врагами Ранды.

Он поднял чашку к губам и сделал глоток, потом опустил, не отрывая взгляда от Катсы.

– Что он тебе прикажет на этот раз?

Пытаясь подавить пламя, взвившееся внутри, она подумала, что будет, если грохнуть тарелкой о пол, много ли получится осколков.

– Какой-нибудь лорд задолжал ему денег, – произнесла Катса, – или отказался пойти на сделку, или не так на него посмотрел. Мне прикажут причинить ему такую боль, чтобы он научился уважать дядю.

– И ты сделаешь, что он прикажет?

– Какой глупец опять пошел против воли Ранды? Он что, не слышал рассказов? Не знает, что к нему пошлют меня?

– Разве ты не можешь отказаться? – спросил По. – Как кто-то может заставить тебя что-то делать?

Пламя взвилось и обожгло ей горло.

– Он король. А ты тоже глупец, если думаешь, что у меня есть выбор.

– Но у тебя ведь есть выбор. Это не он тебя бесит. Тебя бесит, что ты склоняешься перед его волей.

Вскочив на ноги, Катса двинула ладонью ему в челюсть и ослабила силу удара лишь в самый последний момент, когда осознала, что он не поднял руку, чтобы защититься. С отвратительным треском ладонь врезалась ему в лицо, и Катса в ужасе увидела, как стул опрокинулся и По ударился головой о пол. Она ударила очень сильно, она сама понимала, что ударила очень сильно, а он не защитился.

Катса бросилась к нему. По лежал на боку, обеими руками держась за челюсть. Из глаза просочилась сквозь пальцы и упала на пол слеза. Он стонал, а может, всхлипывал – она не знала. Опустившись на колени, она тронула его за плечо:

– Я ее сломала? Можешь говорить?

По приподнялся и сел, ощупывая лицо, закрывая и открывая рот, подвигал челюстью вправо и влево.

– Кажется, не сломана, – чуть слышно прошептал он.

Осторожно касаясь его лица, Катса прощупала кости под кожей, потом ощупала другую сторону, чтобы сравнить, и, не почувствовав разницы, вздохнула с облегчением.

– Не сломана, – повторил он, – хотя, кажется, должна быть.

– Я попыталась остановиться, – объяснила она, – когда увидела, что ты не защищаешься.

Потянувшись к столу, Катса сунула руки в кувшин с водой, зачерпнула льда и, завернув его в ткань, поднесла к челюсти.

– Почему ты не защищался?

По приложил лед к лицу и застонал.

– Болеть будет долго.

– По…

Вздохнув, он посмотрел на нее:

– Я тебе уже говорил, Катса. Я не стану драться с тобой, когда ты злишься, не стану решать споры кулаками. – Он отнял лед от щеки и ощупал челюсть пальцем, а потом, застонав, снова приложил лед. – Там, на тренировках, мы пытаемся помочь друг другу, а не навредить. Мы друзья, Катса.

Глаза защипало от стыда. Это было так элементарно, так очевидно – друзья так не делают, а она сделала.

– Мы слишком опасны друг для друга, Катса. И даже если бы не были, так нельзя.

– Этого никогда не повторится, – сказала она. – Даю слово.

Он поймал ее взгляд и не отпускал.

– Я знаю. Катса. Тигрица. Не вини себя. Ты думала, я буду защищаться, иначе не ударила бы.

Но все же нужно быть умнее.

– Ведь я даже не на тебя сердилась, а на него.

Мгновение По задумчиво смотрел на нее.

– Как думаешь, что будет, если ты откажешься делать то, что прикажет Ранда?

На самом деле она не знала – ей только представлялось, как он насмехается над ней, как его ненавистный голос звенит презрением.