Ода абсолютной жестокости - [11]

Я бросаю прут. Из культи струится кровь.

* * *

Я лежу на сене и смотрю в бревенчатый потолок. Рука перетянута жгутом и перевязана. Я уже не чувствую её ниже локтя. Главное – не забыть снять жгут вечером. Перед тем, как Киронага меня добьёт.

Мы решили не ехать сегодня. Меня положили на сеновале около дома старосты. Мужчина, которого я затоптал – местный юродивый, никто о нём не сожалел. Детина, получивший хлыстом, сам виноват. Так сказал староста. Я понимаю, почему он так сказал: он боится.

Киронага – на другом сеновале. Если я не ошибаюсь, не него клюнула какая-то белобрысая девка из быдла.

Дверь со скрипом приоткрывается. Заходит мужчина со светлыми волосами и массивной нижней челюстью. Он немного похож на детину, вступившегося за юродивого, но в этом мире нет родственников. Просто такой же тип лица.

– Господин, – робко говорит он, – можно с вами поговорить?

– Говори.

Он подходит ближе.

– Господин, вы ведь едете к Императору, так?

Киронага не умеет держать язык за зубами.

– Это тебе узкоглазый сказал?

– Он рассказал старосте, а уж староста от нас ничего не скрывает.

Да уж, другого я и не ожидал.

– Да, к Императору.

– Господин, я хочу в императорское войско. Сколько себя помню, в этой глуши живу. Хочу хоть на войне побывать.

– …мир посмотреть, – в тон ему добавляю я.

– И это тоже, – он не понимает иронии.

– Ты хочешь, чтобы мы взяли тебя с собой?

– Да, господин.

– А баба твоя против не будет?

– Нет, господин. Она меня дожидаться обещала.

Слуга в дороге – не помеха. Второй день едем всё-таки.

– Хорошо. Тогда будет тебе задание. Пройдёшь – возьмём.

– Всё, что угодно, господин.

Не пройдёт – не возьмём. Всё просто. Гладиаторов отбирают одним способом, а солдат – другим. Когда-то я отбирал солдат. Крестьяне-добровольцы приходили и просились в солдаты десятками. Их ставили строем и приказывали убить соседа. Больше половины не решалось – хотя знали, что через несколько часов сосед проснётся живым и здоровым.

– Видишь? – показываю культю.

– Да.

– Если я сегодня просто засну, то завтра буду с этой же культей. Значит, мне нужно умереть. Правильно?

– Правильно, господин.

Я протягиваю ему меч.

– Добей.

У него начинают трястись руки.

– Прямо…сейчас?

– Да. Убей меня. Прямо сейчас.

Он встаёт.

Парень держит меч неуклюже, наверное, впервые. Хотя мне кажется, что каждый в этом мире умеет держать меч. Просто некоторые этого ещё не знают.

Он заносит меч.

– Так ты меня только ранишь. Ты должен убить меня одним ударом.

Я думаю, что Киронага справился бы отлично. А Голова-с-Плеч придумал бы что-нибудь оригинальное. Но от этого деревенского парня я ничего не жду.

Он опускает оружие.

– Я не…я не могу…беззащитного человека…

Я смеюсь.

– Я сейчас могу встать и свернуть тебе шею, прежде чем ты успеешь сделать хотя бы одно движение. Неужели ты и впрямь думаешь, что я беззащитен?

Он заносит меч, теперь уже собираясь не рубить, а колоть.

– Коли сюда, – показываю ему точку на груди. – И не так, а чуть боком, чтобы меч прошёл между рёбрами.

Он поворачивает клинок так, как я сказал.

– Давай.

Я закрываю глаза. Секунда, две, три…

Он решается. Мгновенная боль в груди – и пустота. Последняя мысль: «Из парня выйдет толк».

* * *

Мы отбываем втроём – я, Киронага и Фарка, так зовут нашего нового попутчика. Киронага легко согласился с присутствием третьего человека. Я ещё вчера заметил, что он нуждается в слуге. Почему он не ездит со своим слугой, он не объяснил. Но кто-то же должен стирать его чёрную одежду, полировать катаны и ухаживать за конём. Это не господская работа.

Женщина Фарки снабжает нас запасом еды для трёх человек на несколько дней. Крестьянская лошадёнка едва тянет свою поклажу.

По дороге я расспрашиваю его о местности.

– Разбойники тут водятся?

Мне хочется подраться. С Киронагой драться что-то не тянет – до поры до времени.

– Да, господин. К вечеру подъедем к лесу, там водятся. Грабят всех подряд. Поэтому мы перед лесом заночуем у Альды, это вроде как сестра мне названная, давно дружим, а днём через лес поедем.

У меня совсем другие планы. Я хочу поехать через лес именно ночью. Я хочу, чтобы на нас напали. Мне кажется, что Киронага хочет того же. Но Фарке об этом знать рано.

– Ну, – говорю, – расскажи мне про местных разбойников.

– Это атамана Булки банда. Булкой его прозвали за то, что в своё время хлеб воровал, когда неурожаи были. И перепродавал втридорога. А потом, как в хлебе недостатка не стало, на большую дорогу вышел. У него банда человек в тридцать.

– Вооружены?

– Точно вооружены. Булка иногда на окрестные деревни набеги делает. До нашей не добирался, долго ехать, а вот на ту, где Альда живёт, нападал. У них огнестрелы, как у вас, господин Риггер.

Огнестрелы – это плохо. Можем вдвоём не справиться. Пара случайных пуль – и всё. Завтра проснёмся голыми, без вещей и денег, а разбойников ищи-свищи.

– Не беспокойся, справимся, – говорит Киронага.

Откуда он узнал мои мысли? Впрочем, неважно. Фарка думает, что реплика Киронаги обращена к нему, но мне кажется, что – ко мне.

Фарка бледнеет.

– Вы хотите напасть… – он недоговаривает.

– Мы поедем через лес ночью, – говорит Киронага.

Я никогда не думал, что смогу «работать в паре».