Очищение смертью - [14]

– Мы сначала поехали в похоронное бюро, а потом в церковь, перевезли Гектора. Отец Флорес… – она перекрестилась, – и отец Лопес встретили нас там.

– И это было около восьми сорока утра.

– Примерно в это время, – подтвердил Роберто. – Мы только прибыли и сразу начали переносить цветы в церковь.

– Вы кого-нибудь еще видели в церкви в этот час?

– Вскоре начали собираться остальные… кто хотел помочь. Мои дяди тоже и мои кузены вместе с ними.

– Вы не обратили внимания, кто-нибудь входил в ризницу?

Ответил Роберто:

– Отцы Флорес и Лопес, конечно, входили, они должны были облачиться к службе. Моя внучка, мой племянник, кузен Мадды. Они были служками на обряде евхаристии.

– Мне кажется, Винни вернулась в ризницу, – вставила Мадда. – Ей хотелось кое-что уточнить у отца Флореса по тексту.

– А до священников кто-нибудь входил в ризницу?

– Я не заметил, – покачал головой Роберто. – Мы какое-то время простояли на паперти, но многие уже вошли в помещение церкви. Мы слышали, вы подозреваете, что отца Флореса отравили, поэтому вы спрашиваете, не видели ли мы, кто мог это сделать. Никто не мог. – Роберто развел руками. – Извините.

– На службе было много народу. Вы не могли знать всех, кто пришел.

– Нет. – Роберто нахмурился. – Мне кажется, мы с Маддой знаем большинство. Членов семьи – безусловно. Но мы и других хорошо знаем. Ну, по крайней мере, в лицо или по имени. Но, конечно, мы не можем знать всех.

– Это не мог быть кто-то из членов семьи, – решительно заявила Мадда. – Даже если кто-то мог совершить нечто столь ужасное, никто из родственников не способен так опозорить Гектора.

Тем не менее Ева опросила всех троих, принимавших участие в заупокойной службе. Ничего нового она не узнала, зато Пибоди не только объелась мексиканскими блюдами, но и получила огромный пакет всяческой вкуснятины с собой.

– О боже, это была лучшая кукурузная лепешка в моей жизни! А фаршированные перцы с сыром?! – Пибоди в молитвенном благоговении возвела глаза к небу. – Ну почему это место находится за тридевять земель от моего дома? А с другой стороны, я набрала бы пять фунтов, только принюхиваясь.

– Зато теперь ты пройдешься и сбросишь их. Поезжай домой на метро. А я еще поработаю. И я не собираюсь ехать за тридевять земель, поработаю дома.

– Блеск! Я, наверное, доберусь отсюда до дому всего через час после конца смены. Фактически это жуткая рань. Даллас, а ты правда выдашь данные в прессу, если мы не получим зубные снимки к полудню?

– Никогда не раздавай пустых угроз. Слово надо держать. Начинай проверку имен тех, кто был этим утром в церкви. Бери первых двадцать пять. Это поможет тебе скоротать дорогу до дома.

Сама Ева поехала в церковь. Винный погребок по соседству бойко торговал: люди входили и выходили поминутно. А вот в ломбард они, казалось, пробирались украдкой. В парадных тусовались и по улице шатались молодые хулиганы.

Она прошла ко входу в церковь, сорвала печать, воспользовалась универсальным полицейским ключом.

Идя по центральному проходу, она подумала, что и вправду немного жутко слышать эхо собственных шагов. Да, это ей пришлось признать. Ева остановилась у алтаря и взглянула на висевшего над ним распятого Христа. Потом поднялась и подошла к двери, ведущей в ризницу. Здесь она тоже сорвала печать и отперла дверь своим ключом.

«Вот и он так вошел, – думала Ева. – Может, через заднюю или боковую дверь с такой же легкостью. С пузырьком цианида в кармане или в сумочке. Ключи у него, скорее всего, были. Ключи от ящика. Надо было всего лишь проскользнуть в приходской дом, взять ключи, вернуться к церкви, войти. Отпереть коробку, взять эту чашу. Руки заизолированы или в перчатках. Влить цианид, поставить на место, запереть, уйти. Вернуть ключи в дом настоятеля».

Все это, решила она, могло занять не больше пяти минут. Ну, может, десять, если убийца хотел позлорадствовать.

«Ты был на утренней мессе? Может быть, может быть… Но зачем выделяться? Зачем светиться в кучке из девяти человек, когда позже можно смешаться с толпой?

Ты знаешь, в котором часу начинается утренняя служба, когда она обычно заканчивается. Нужно просто дождаться, пока священники уйдут из дома в церковь, войти и взять ключи. А потом подождать на паперти, послушать службу из-за двери. Дождаться, пока они уйдут, сделать дело и спокойно ждать, оставаясь поблизости. Вот священники возвращаются.

Роза выходит из приходского дома – ей надо помочь родным перед заупокойной службой. Теперь можно вернуть ключи в дом, смешаться с толпой, войти в церковь.

Ты должен был видеть, как это произойдет. Ты должен был наблюдать, как он падет.

Потому что это месть. Публичное отравление. Казнь. Это возмездие. Это наказание. За что?»

Ева вышла из ризницы, восстановила печать, заперла дверь.

Потом она взглянула на крест.

– Тебя он не боялся, в расчет не принимал. А может, думал, что ты с ним заодно. «Око за око»? Это же твои слова?

– Это из Ветхого завета. – Лопес стоял в дверях церкви. – Христос учил любить и прощать.

Ева еще раз окинула взглядом распятие.

– Кто-то его не послушал.

– Он с этой целью пришел на землю, – продолжал отец Лопес. – Он пришел умереть за нас.