Очищение молитвой - [23]

— Всё, тогда всем доброй ночи. — и техники оставили скромное жилище Рускова.

Минут пять трое оставшихся прихлёбывали чай. Наконец хозяин нарушил молчание.

— Федь. Как на духу давай — оцени мне степень риска.

— Высокая, Пётр Василич. Чё скрывать-то.

— Поясни. Вы-то — сходили и вернулись. А теперь?

— А теперь и народу больше — и неподготовленного тоже. Мы-то мышкой. А тут не получится. Техника, шум. Шум их привлекает. И времени операция займёт.

— Я на тебя шибко надеюсь, Федя.

— Да я понимаю, Пётр Василич. Но и техника с топливом для нас сейчас бесценны. Будем рисковать.

— Да. Правильно ты говоришь.

Отец Паисий отёр бороду и отставил свою чашку.

— От причта — отца диакона посылаю. Феофана. Одного. Больше некого выделить — все по лесам и по полям работают.

Срамнов с Русковым переглянулись и закивали головами, соглашаясь — ни добавить, ни убавить к сказаному батюшкой. Как ягоды и грибы пойдут — ежегодные запасы надо пополнять, а в лесу ведь кто на собирательстве — дети ведь в основном. А в лесу — как раз самая опасность. В поле-то не так страшно, а вот в лесу — там да. Бригад таких в селе три — и к каждой по два духовных прикреплено. Плюс по две телеги конных — самим передвигаться (а собирать ходят и за десять, и за пятнадцать километров, в сторону бывшего полигона, и в сторону болот, что кольцом опоясывают каскад карстовых озёр, добраться на которые посуху невозможно), также святую воду возить, иконы и другой инвентарь, используемый причтом для защиты периметра, внутри которого собирают лесные дары. А без этого никак, и правила эти написаны кровью, в том числе — детской. А с духовными и охраны по трое-четверо мужиков вооружённых. Но и в поле тоже — не сахар. И из леса нечисть прёт, особенно — с полигона. Поэтому полевым работам с той стороны Села всегда уделялось особое внимание. Там всегда кто-то из причта дежурит, а так-то дежурные духовные в храме находятся обычно, и если что — быстро выезжают на место. А на все участки работ духовных не напасёшься. И сколько бы Отец Паисий на это особо верующих селян не рукополагал — всё одно — не хватает, а оттого и казусы случаются время от времени разные. Слава Богу, уже во всех рабочих бригадах выделились как-бы неофициальные бойцы с неведомым, как, например Политыч у Фёдора в команде, они и решают стандартные вопросы обычно — исчезники всякие, касперы, убыри…

А отец Паисий продолжал: _ Поэтому особенно попрошу тебя, Фёдор. Особо — отметь — особо внимательно присмотреть за ним, Феофаном. Он мужчина здоровый, горячий. В брани с погаными, ты знаешь, закалён. Но он у меня один такой, сам то я бы не отпустил — так ведь просится. Как я откажу… Обещай мне, что я прошу тебя, Федя.

— Обещаю, Отче.

— Ну добро. Ты сам тоже проверь, как он соберётся.

— Конечно.

— Тогда, как я понимаю — послезавтра стартуете? — спросил Русков.

— А чего ждать, Пётр Василич? С утра, по зорьке, за день доберёмся. В город к ночи не попрём — лагерь поставим, переночюем. А уже с утра — туда. А там как Бог даст…

— С собой кого брать думаешь?

— А кого? Вторую группу охранную целиком. И… ну это как батюшка скажет… я бы Нашу Машу попросил…

— Машу? — встрепенулся отец Паисий. — Её ведь ещё не отпустило с прошлого раза. Слабая ещё она.

— Не знаю, батюшка. К ней Ваня заходил поговорить сегодня, ну и, между делом… Хочет пойти. Ну я, естественно, её от себя не отпущу, конечно. И народу нас немало будет. А с её-то даром риск значительно снижается, и это важно.

— Ну, если так… — задумался батюшка. — Пускай. Но ты мне за неё головой отвечаешь.

* * *

Наша Маша, как все её называли в Селе, имела дар видеть будущее. Ни много, ни мало. Вот так. Правда, дар этот не давался девушке бесплатно. За каждый «сеанс», как она их называла, Маша расплачивалась жуткими последствиями — головные изматывающие боли, слабость такая, что она на ноги неделями встать не могла. За Машей в такое время ухаживали две старушки, приставленные к ней Русковым — так важен был Машин дар для общины. Шутка ли. Вот, например. Собираются дровяные с утра на участок. Обычный день, ничего особенного — всё как обычно. Проверяют пилы, топоры, снаряжение. Трактор уже завели, готовы выдвигаться. Тут прилетает малец: «Стойте, стойте, куда вы!!! Я от Маши, у неё «сеанс»!!!» Сообщает: на участок, куда сегодня собираются — туда нельзя. Там будет Марево. Мужики хихикают: Марево — это сказки. Бригадир — Михалыч — ставит точку — идём в сторону Найдёново валить. Идут, работают, всё в порядке. Вечером бабы сообщают: на старой вырубке было Марево, сняли с колокольни на видеокамеру. Мужики смотрят через телик: жесть, в натуре Марево. Никто бы не ушёл. Вот, камера снимает. Вырубка, пеньки, дорога. Опа, как-будто жар прокатился между пеньков — это ерунда, исчезник метнулся. И вдруг, мгновенно, накатывает тяжёлый, густой туман, заполняя весь экран. Марево, мать его. Камера приближает картину, и видно как там, в густоте тумана, мечутся страшные тени, возникают и исчезают фигуры… Упаси Бог попасть! Спасения нет — языки выбрасывются из тумана в стороны, ловят кого-то. Редкий, неизученный феномен. Мужики крестятся, благодарят Бога и Машу, а ей, бедняге, предстоит восстановительный период почти на месяц…