Очищение молитвой - [21]

И Отец Александр громким своим, старческим голосом начал читать Символ. Отец Паисий ходил между крещающимися, крестил, окропляя святой водой — а её было немного, никто ведь не готовился. Со колокольни ударил набат — Слава Богу, диакон добрался до колоколов. В храм вбежал человек от Григория и поведал, что в целом на площади и вокруг храмов мужики уже извели мертвецов и теперь отправились группами по концам села — изводить там. Окончив таинство, Отец Паисий выдал набожным старушкам-прихожанкам храмовый запас нательных крестиков — чтобы раздавать новокрещенным и во главе крестного хода, вывел людей на площадь. Там, на площади, уже собирались люди с вилами, топорами, косами — кто уцелел в эти страшные ночь и утро, уже разбивались на группы, выбирали старших. С разных концов села тянулись люди — кто прятался по домам от мертвецов. Картина была жуткая. Кругом всё залито кровью, мозгами, гноем, чем то ещё. Отрубленные руки, ноги, головы. Туловища. Где-то что-то пытается ползать, шевелиться. Люди тут же рубят это в куски. В глазах — боль, страх, злость. Люди видят — а в голове не укладывается. Трясут головами, пытаются стряхнуть наваждение, но нет — это самая настоящая реальность.

На мотоцикле подкатил Гриша Алпатов. Подошёл к Отцу Паисию, благословился, взяв его за локоть отвёл в сторону, тихо о чём-то пять минут беседовал. Весь оборванный, в кровище или ещё какой иной субстанции, Григорий отошёл от батюшки, подозвал пару мужиков с топорами и начал им что-то объяснять. Мужики мотнули головами, подтвердив что поняли — а авторитет Алпатова уже был непререкаемым — и подойдя к батюшкам, стали созывать народ, разбредшийся уже было по площади. Люди стягивались и через пять минут перед Отцом Паисием и Гришиными мужиками уже собралась толпа.

— Люди! Послушайте теперь, пожалуйста, минуту внимания! — поднял вверх крест настоятель. — Надобно теперь, нисколь не отлагая, кто в силах, убрать гнусные останки с площади и улиц — сейчас подъедет техника — в неё и грузить. Этим пусть займутся женщины и старые люди — благослови вас Господи — страшный труд, ужасный. Скрепя сердце — сделайте это, такой наш крест сегодня. Мужчины, кто вооружён — скоро будут собираться здесь, на площади у храмов. Руководит нашим ополчением христовым Григорий Алпатов, благослови его Господи! Семён — его вы все знаете! Его Григорий оставил с мужиками тут на площади старшим пока — его слушайте все! Мы теперь в храм — крещать, исповедовать. Туда всех, кто желает крещаться, шлите. Теперь говори, Семён!

Семён, здоровенный мужик лет пятидесяти, одетый в военизированный костюм и резиновые болотные сапоги, поднялся на крыльцо бывшего хозяйственного магазина.

— Так, соседи, значит! Мы все, кто сегодня ночью тут от покойников отбивались, мужики, берём, короче, власть на селе в свои руки! Григория Алпатова — старшим выбрали! Такое вот, значит, дело. Покойники эти на селе ещё есть, и мужики с Григорием их, значит, ищут щас и изводят. Вот что вам надо знать об этих покойниках ёбаных: значит, первое — хуй знает откуда они берутся и почему, но понятно, что все они нежить, неживые. Они сначала чахлые — первое время, а потом становятся побыстрее — и поопаснее. Как видят человека какого — или корову там, например — то нападают. Очень цепкие, бляди, стараются кусать. Если тебя укусили — всё, пиздец тогда, сам через минут десять таким станешь. Тут сразу скажу: случаи такие среди нас ночью были. Вовку Томилина вот… пожрали. У меня, блять, на глазах прямо. Таких мы сразу рубим, а чё делать-то? Второе, значит: по-одному не шляйтесь нигде. Берите косы, лопаты, топоры. Рубите в голову — тада они, типа, подыхают от этого. Но тоже не окончательно и не все. Короче — смотрите внимательно.

Теперь что Гриша передать сказал. Кто старые и слабые — те идите домой и смотрите телик и слушайте радио — там, наверное, скажут и объяснят — чё это такое, значит. От других всех сейчас надо вот что сделать: разбивайтесь человек по пять все и выбирайте старшего себе. Значит, трупы эти все, блять, вилами и на прицеп — трактор щас пригонят. Руками не трогайте — мало ли чё… За околицу вон их — и сжечь нафиг. Потом по улицам идите и там собирайте. Ну и так далее. У меня всё теперь. — и Семён, надев кепку, покинул свою трибуну.

* * *

…Только уже поздним вечером, часам к одиннадцати, кушалинский причт собрался в полном составе в доме у батюшек. Сил никаких не осталось — ни моральных, ни физических. С чем Бог послал — повечеряли, и, подперев двери, повалились спать. Чтоб уже с раннего утра, по уставу, приступить к нелёгкому труду Службы Господней.

ТЕПЕРЬ. Тверская область, Кушалино. Май 2017 года. У Петра Васильевича Рускова…

Это нормально — у многоквартирки, где жил Староста, народ толпился и днём, и ночью. Сегодняшний вечер не стал исключением — когда Федя подошёл к подъезду, людей, ожидавших, когда Староста уделит минутку — другую их делам, хватало. Тут же был и Волчок, сидевший на карачках и покуривавший с двумя своими мужиками — техниками. А так, вокруг, кто сидел, кто стоял — народ разномастный был: кто с дальних деревень, хуторов; бабы — из полевой бригады; кто-то малознакомый — видимо, из дровосеков, если память не врёт… И всем чего-то от Старосты нужно. А главное, кстати, что на всех у него хватало и сил и времени. Недюжинной трудоспособности старик, Пётр Василич.