Очищение - [53]

Телохранители Цицерона хотели увести его домой до того, как на город спустятся сумерки, поэтому после окончания совета мы осторожно вышли из здания и заторопились через Форум, вниз по Эсквилинскому холму и через Субуру. Через час Цицерон уже сидел в своем кабинете, сочиняя письма руководителям провинций с информацией о решениях Сената, когда вдруг опять залаяла собака. Слуга доложил, что прибыл Метелл Целер, который ждет в атриуме.

Сразу было видно, что Целер взволнован. Он быстро ходил по комнате и хрустел пальцами, в то время как Квинт и Тит Секст внимательно следили за ним из коридора.

— Итак, губернатор, — сказал Цицерон, сразу понявший, что посетителя необходимо успокоить, — мне кажется, что все прошло достаточно удачно.

— С твоей точки зрения, может быть, и так, но мой брат совсем не рад. Я же говорил тебе, что у меня будут проблемы. Непот говорит, что если восставшие в Этрурии действительно представляют собой такую серьезную опасность, то разбираться с ними должен сам Помпей.

— Но у нас нет времени ждать, пока Помпей и его армия совершат переход в тысячу миль. Нас всех, как свиней, зарежут в постелях задолго до того, как он появится.

— Это ты так говоришь, а Катилина клянется, что не хочет причинить вред Республике, и настаивает на том, что не имеет никакого отношения к этим письмам.

— А ты что, говорил с ним?

— Он подошел ко мне сразу после того, как ты покинул Сенат. Для того чтобы доказать мне свои мирные намерения, Катилина выразил готовность сдаться мне в плен на любой срок.

— Ну и жулик! Надеюсь, ты немедленно выгнал его?

— Нет, я привел его сюда, чтобы ты мог с ним переговорить.

— Сюда? Он что, в моем доме?

— Нет. Он ждет на улице. Думаю, что тебе надо с ним поговорить. Он один и без оружия. Я ручаюсь за него.

— Даже если все это так, то зачем мне с ним разговаривать?

— Он — Сергий, консул. Он по прямой линии происходит от троянцев, — холодно сказал Целер. — Уже из-за этого он заслуживает уважения.

Цицерон посмотрел на братьев Секст. Тит пожал плечами.

— Если он один, консул, то мы с ним справимся.

— Тогда приведи его, Целер, — сказал Цицерон. — Я выслушаю, что он хочет сказать. Но я абсолютно уверен, что мы зря теряем время.

Я был в ужасе от того, что Цицерон согласился на такой риск, и, пока Целер ходил за Катилиной, я попытался переубедить консула. Но он резко оборвал меня:

— Это покажет наличие доброй воли с моей стороны, если я сообщу в Сенате, что согласился встретиться с этим бандитом. Да и потом, кто знает? Может быть, он пришел извиниться.

Хозяин натянуто улыбнулся, и я понял, что этот неожиданный визит сильно озадачил его. Что касается меня, то я чувствовал себя как один из несчастных приговоренных участников Игр, когда тигр выходит на арену — а именно так Катилина вошел в комнату, дикий и настороженный, полный плохо скрываемой ярости; я боялся, что он вцепится Цицерону в горло. Братья Секст близко подошли к нему и встали по бокам, когда он остановился в двух шагах от Цицерона. Катилина поднял руку в издевательском салюте.

— Консул!

— Говори, что ты хотел сказать, и убирайся.

— Я слышал, что ты опять распространяешь обо мне ложь.

— Ну, вот видишь, — сказал Цицерон, оборачиваясь к Целеру. — Что я говорил? Все это бесполезно.

— Просто выслушай его, — произнес Целер.

— Ложь, — повторил Катилина. — Я ничего не знаю о тех письмах, которые якобы распространил вчера. Я был бы полным идиотом, если бы разносил подобные послания по всему городу.

— Я готов поверить, что лично ты их не разносил, — ответил Цицерон. — Но вокруг тебя достаточно идиотов, готовых это сделать.

— Ерунда. Это очевидная подделка. Знаешь, что я думаю? Я думаю, что ты сам написал эти письма.

— Лучше обрати свое подозрение на Красса — именно он использует их для того, чтобы предать тебя.

— Лысая Голова играет в свою собственную игру, как, впрочем, и всегда.

— А банды в Этрурии? Они тоже не имеют к тебе никакого отношения?

— Они бедные, несчастные негодяи, доведенные до ручки ростовщиками, и я им симпатизирую, но не я их предводитель. Предлагаю тебе то же, что предложил Целеру. Я сдаюсь на твою милость и готов жить в этом доме, где ты и твои охранники сможете следить за мной, до тех пор, пока ты не убедишься, что я невиновен.

— Это не предложение, а издевательство чистой воды. Если я не чувствую себя в безопасности, живя с тобой в одном городе, то как, ты думаешь, я буду ощущать себя, живя с тобой под одной крышей?

— Так что же, я ничего не могу сделать, чтобы тебя удовлетворить?

— Можешь. Исчезни из Рима и из Италии. Исчезни совсем. Отправляйся в изгнание и никогда не возвращайся.

Глаза Катилины заблестели, а руки сжались в кулаки.

— Моим первым предком был Сергестус, соратник Энея, основателя нашего города — и у тебя хватает наглости отправлять меня в изгнание?

— Прекрати кормить меня твоим семейным фольклором. Я делаю тебе серьезное предложение. Если ты отправишься в изгнание, я сделаю так, что с твоей семьей ничего не случится. Твои сыновья не будут стыдиться приговоренного отца — а ведь тебя обязательно приговорят, Катилина, в этом ты можешь не сомневаться. Кроме того, ты избавишься от своих кредиторов. Что, по-моему, для тебя тоже немаловажно.