Очи бога - [4]

В какой-то момент Кассандра чуть не сказала отцу всю правду. Едва не призналась о своем горячем желании оставить родной город и страну, чтобы стать, наконец, хозяйкой самой себе, а не одной из Карисовых дочек. Но все же решила не говорить об этом отцу, дабы не разбивать его сердце.

— Ты сказал, что Акила — особенный, и любая женщина будет счастлива стать его королевой, — вместо этого напомнила девушка. — Я верю в правдивость твоих слов, отец.

Карис с улыбкой наблюдал за ней.

— Твоя речь звучит так, словно ты выступаешь с защитой в суде. Не стоит идти на замужество, чтобы только поддержать меня.

— Отец, я риикийка, — отвечала Кассандра. — Если Акила захочет, я выйду за него замуж, потому что люблю и тебя, и нашу страну.

Это было не совсем ложью, а при ее словах лицо отца засияло. Карис пожал руку дочери.

— Ты тоже для меня особенная. И всегда таковой останешься. И всегда будешь моей дочерью, даже когда станешь королевой. — Король поднялся на ноги, поправляя замявшийся край туники. — Пока отдыхай. Вечером, когда начнется пир, я пошлю за тобой. Будешь танцевать для короля Акилы, и он влюбится в тебя.

Кассандра улыбнулась. С тех пор, как она расцвела и созрела, все мужчины влюблялись в нее с первого взгляда. Это давало ей власть над ними, а вкус власти, как известно, сладок.

Когда отец окинул ее опочивальню, Кассандра встала с кровати и подошла к окну. Она снова увидела небольшое войско Акилы, стоящее у ворот города.

Риикийская столица возвышалась перед ними. Лукьен никогда прежде не был у границ самого города и сейчас, вместе с Акилой приближаясь к высоким стальным воротам, он восхищался простой, природной архитектурой и изяществом построек врага. Хес ничем не напоминал Кот, столицу Лиирии. Он был меньше, и высоких башен насчитывалось в нем меньше, поэтому свет просто падал на бело-коричневые кирпичи, отчего они слегка поблескивали. По мере того, как садилось солнце, город оживал, озаренный заревом свечей, вспыхнувших в круглых окнах. Лукьен притормозил свою колонну у ворот. За ними выстроились солдаты, стоящие навытяжку мечами в ножнах. За ними толпилась целая процессия горожан Риика. Они заполонили улицы и благоговейно рассматривали вновь прибывших. Лукьен слышал и музыку — бравурный марш, из тех, которые предпочитают риикиане. Он ощутил неприятный холодок в желудке. Несмотря на очевидное гостеприимство со стороны хесцев, Бронзовый Рыцарь внутренне сжался. За пять лет, с тех пор, как стал полноправным королевским гвардейцем, он десятки раз сражался с этими людьми.

— Видишь? Они приветствуют нас, — заметил Акила. — Я же говорил тебе, что так и будет.

Король затрусил быстрее по направлению к городу. Лукьен пришпорил лошадь, чтобы не отставать.

— Помедленнее, Акила, — предостерег он короля. Его гнедой конь пошел рысью по соседству с королевским. — Разреши мне идти первым.

Акила сдался, умерив свой пыл. Он перевел лошадь на шаг. Колонна сзади него остановилась. Лукьен помахал едущим впереди лейтенантам, и Трагер с Бреком отделились от общей массы.

— Поедем впереди. Король за нами, — сообщил он им.

Брек кивнул своей огненной головой. В лице Трагера ничто не дрогнуло. Они заняли места по обе стороны от Лукьена, готовые возглавить процессию. Оглядев ряды хесцев, Лукьен заметил группу пышно одетых вельмож, стоящих у самых ворот. Советники Кариса были облачены в красные и золотые туники; их бородатые лица сияли подозрительными улыбками. Один из них, выше прочих и более царственного вида, стоял на шаг впереди товарищей. Его плечи украшала черная мантия, на поясе висел меч. Улыбка на его лице слегка исказилась, когда он увидел перед собой Лукьена, а чуть погодя остальные заразились тем же настроением. Солдаты на посту вдоль дорог надвинули поглубже шлемы; в толпе послышался ропот.

Ибо пришел Бронзовый Рыцарь.

Лукьен расправил плечи. Он был герольдом Акилы, а это значит, что страх ему понадобится меньше всего. Закованная в доспехи лошадь презрительно фыркнула, и Лукьен миновал городские ворота, двигаясь в гущу неприятеля. Повсюду гремела музыка: выстроившиеся на улицах музыканты играли на гитарах и дули в трубы. Город приветствовал их красными флагами Риика, вывешенными на окнах домов и развевающимися в руках детворы. Но, к удивлению Лукьена, присутствовал также и флаг Лиирии: его держал риикийский почетный страж, облаченный в алую тунику и белые перчатки. Когда Лукьен подъехал к группе знати, четверка глубоко поклонилась, прижав руки к сердцу, и опустив очи долу. И не поднимали глаз, пока тень Лукьена не упала на ближайшие камни.

— Я — Лукьен Лиирийский, — объявил он. — Герольд короля Акилы и капитан его королевских гвардейцев.

Четверо дворян подняли глаза на Лукьена. Самый высокий загадочно улыбнулся:

— Добро пожаловать, — он широко простер руки, глядя за спину рыцаря, где, чуть поодаль, стоял король, Акила. — Я — герцог Линук Глэйнский. От лица короля Кариса и всего Риика, я приглашаю вас в город.

— Спасибо, — ответил Лукьен. Он помнил имя Линука и был уверен, что они встречались в бою. Будучи герцогом Глэйнским, тот правил крупнейшей территорией Риика и был одним из ближайших советников Кариса. Акила ожидал, что герцог прибудет на встречу, однако Лукьен почувствовал себя сбитым с толку. Он поспешно развернул коня, чтобы пропустить вперед своего короля. Трагер и Брек расступились, и Акила проехал между ними. Четверо дворян снова поклонились, приветствуя молодого правителя.