Очевидное убийство - [18]

— Гладенькая, блестящая… да видно же, что новая, недавно приляпали.

Какой наблюдательный мальчик…

— А на ветровом стекле ничего не висело?

— Три обезьянки.

— Что, сразу три? — удивилась я.

— Ну, эти, которые спиной друг другу и… — дитя поочередно зажало уши, глаза и рот, демонстрируя позы классической восточной троицы «не вижу, не слышу, не говорю злого». — Вот такие, — он показал размер в половину своей ладошки. — Вроде все. Номер надо?

Тут я чуть не свалилась со своего ящика во второй раз.

— Славик! Хочешь, я тебе мороженого куплю? Три порции. Или пять? Сколько хочешь!

— Не, я не люблю сладкое, — равнодушно отказалось дитя.

— А что ты любишь? — поинтересовалась я с некоторым трепетом. Я ведь уже знала, что чадо любит машины. А вдруг оно пожелает последнюю модель «ягуара». Или гоночный велосипед. Или хотя бы черной икры. Финансы, оставшиеся у меня после угощения трансформаторной компании, таких роскошеств не позволяли. К счастью, дитя за свою жизнь, похоже, уже успело научиться соразмерять свои желания с действительностью и поведало жутким шепотом, что любит минералку, особенно с газом, так что мама его даже дразнит — «и все мои подружки пиявки да лягушки. Фу, какая гадость!» — дитя довольно точно изобразило фрагмент арии Водяного из популярного мультика. Это была удача. В смысле — любовь к минералке. Я отдала ему свою бутыль, где не хватало не больше стакана. Славик тут же отвинтил пробку и забулькал. А я тем временем достала блокнот и ручку. Запомнить три буквы и три цифры — не проблема, но когда записываешь, оно внушительнее выглядит.

— Номер сильно грязный был, но все точно — А семь два шесть ХО, наш, городской, — сообщило дитя и, распрощавшись, двинулось вниз, бумкая на каждой ступеньке. Судя по ритму бумканья, ребенок останавливался не только на площадках, но и посередине лестничных маршей — должно быть, для того, чтобы приложиться к любимому напитку. От этого почему-то хотелось улыбаться.

Странно. Все вокруг кричат о разрушении генофонда, о том, что юное поколение ничем не интересуется, а мне как-то везет на совершенно восхитительных детей. Причем разнообразно восхитительных. Вот Славик этот. Острый, наблюдательный, котелок варит так, что дай Бог взрослому. Лелькин Дениска — ох, что-то давно я у них не была — живой огонечек. Ненаглядный мой гений компьютерный — Кешка. Если бы не вечные школьные фокусы, уже, надо думать, аттестат бы экстерном получил, так что не совсем вроде и дитя, но все же. Да и прочие разные, встречавшиеся на моем жизненном пути…

А может, это не мне так везет — может, все дети такие талантливые? Это взрослые их потом под себя обтесывают…

Лифт остановился на одиннадцатом этаже. Так, так, так. Не зря я тут сижу, сейчас поглядим. Я осторожненько выглянула из своего укрытия…

И почувствовала себя примерно как та кошка, перед которой биологи-экспериментаторы поставили миску сметаны, взорвали над головой хлопушку, почесали за ухом и щелкнули фотовспышкой. Одновременно. Из лифта вышел Гордеев. И направился, как легко догадаться, к двери своей квартиры.

Пока я угощала трансформаторную публику пивом, я глаз с подъездной двери не сводила. Значит, прозевала, когда гримировалась. Или пока растительность выгуливала. Да какая теперь разница! Тьфу! Мата Хари уездного разлива!

12. В. Гаганова. Негоже лилиям прясть.

Телефонный звонок я услышала еще на площадке, поэтому отпирание двери заняло вдвое больше времени, чем обычно. Почему так получается — когда торопишься, хочешь побыстрее, тратишь времени больше? Телефон, конечно, успел замолчать, но, когда дверь наконец подчинилась, зазвенел снова.

— Маргарита Львовна, я Вадим Демин. Вам это что-нибудь говорит?

— Да, — кратко отозвалась я, ожидая продолжения. В трубке, однако, молчали, слышны были лишь обычные шорохи и потрескивания. Безмолвие длилось так долго, что я, заподозрив неполадки на линии, решила уже трубку повесить. Но она вдруг ожила:

— Валентина Николаевна говорит, что мне надо с вами встретиться.

Это прозвучало довольно-таки странно. В самом деле — его возлюбленную подозревают в убийстве, дело почти закончено, вот-вот уйдет в суд, а он? Да он должен бегать по всем инстанциям и спасать свою ненаглядную! «Валентина Николаевна говорит, что мне надо с вами встретиться». Чудеса!

— Ну, если Валентина Николаевна так считает, давайте встретимся, — я не стала дожидаться результатов очередного «размышления» на той стороне провода — хрустальный шарик там у него, что ли, для «консультации»? — и пригласила к себе.

Надо отдать Дининому аманту должное — явился он минута в минуту. И в первый момент я, признаться, малость обалдела. За дверью стоял сказочный принц. Тот самый, которого, по общему убеждению, ждет любая девушка. Я даже выглянула на площадку — нет ли там белого коня. Коня не было.

— Можно войти?

В светлом пространстве кухни «принц» выглядел еще возвышеннее и нереальнее. Темноволосый, изящный, даже хрупкий — таких можно увидеть на иллюстрациях к волшебным сказкам. Джинсы и футболка смотрелись на нем сущим анахронизмом. Ему бы расшитый камзол, берет со страусиным пером, развевающийся плащ…