Очевидцы бессмертия - [46]

От их спины шёл мост через пропасть, соединявший с такой же сросшейся статуей на другой горе. Но у женской половины другой статуи к груди был прижат маленький ребёнок. На статуе нашей горы, на голове её, сидела птица, а у противоположной – та же птица была уже с птенцами.

Возле храма рос сад, и там стояло живое дерево со священными плодами. В прозрачных плодах внутри было что-то, напоминавшее прекрасный человеческий глаз. И плоды эти были так красивы, что от них нельзя было оторвать взора. А .листья священного дерева блестели, как шёлк, и издали оно было похоже на празднично раскрашенную ёлку.

Я видел первый праздник белых людей. Этот праздник был – Брак.

И брак их был не такой, как у нас.

Когда пришло много белых людей с невестой, она выбрала себе жениха и повела его в Храм.

Старец мне объяснил, что невеста совершает с женихом брак и отпускает его, а сама освящается на рождение младенца.

При закате большого солнца Старейшины ввели невесту с женихом в Храм.

И когда невеста с женихом стояли в Храме, все находившиеся подле него молились и ожидали благословения и сошествия духа на невесту и брак с неба.

Молились они не по-нашему. Когда совершалась брачная молитва, белые люди притихли, замерли на своих местах и с блаженством на лицах задумчиво смотрели на Храм. И когда огромное солнце скрылось за горизонтом, а на небо стало медленно подниматься второе солнце, внутри Храма в груди статуи появился какой-то необычный свет – образ зарождения новой жизни, И вся статуя озарилась и засияла от этого света, и все запели: «Благословил к жизни человека… Благословенна ты, мать, в жизни!»

Так красиво и трепетно они запели, будто кто-то тронул струны, и звуки их откликнулись эхом в горах.

Второе солнце поднялось выше, и вышла невеста с женихом, и радость великая была.

Старцы повели невесту к живому дереву с плодами, похожими на глаза. Чудесные плоды! Стоило прикоснуться к ним краем чаши, как они источали в неё сок. И невеста сама пила сок живого дерева и поила жениха. Так было перед браком и после брака, а плод снова наливался соком.

Плодов этих никому нельзя трогать, кроме тех, кто сочетается браком для рождения новой жизни.

Все праздновавшие были полны необычайной радости, ибо у них брак – великий и святой праздник. И понятия о брачной святости в жизни совсем иные, чем у нас, ибо совершившие брак не живут вместе, как муж с женой…

На горах у трёх Храмов один праздник сменял другой.

Когда люди, благословляя и напутствуя, провожали невесту домой, уже начинался второй праздник.

То был праздник Рождения.

К деревьям у Храма привели беременную женщину и дали ей пить сок плодов, но уже от иных деревьев. Много людей пришло с ней на этот праздник. И женщину эту охраняли всё время её беременности в покое и радости духа.

Я спросил Старца, почему они так бережны с ней?

Старец сказал: «Берегут её мысли от всякого зла и страха, направляют разумение к Свету Жизни, дабы родила человека от жизни в жизнь и для жизни всех».

Я не понял, почему во время беременности женщина должна быть полна счастья и любви ко всем и за всех и не иметь страха и зла, ибо все люди, её окружавшие, – были святыми, и в этой блаженной стране не могло быть зла?

Но Старец возразил мне, что если бы не было зла, то не было бы и людей и им не нужно было бы и рождаться. Но их было там очень мало, больше умирало и уходило, чем рождалось.

Господи, как бережно, скорее несли, чем вели, женщину рожать во Храм! Они прямо молились на неё, как на святую, и радости и благоговения их нельзя описать.

Когда стало заходить второе солнце, её повели через мост в Храм на другой стороне пропасти и ждали восхода малого солнца и появления Света в Храме.

Я глядел на людей, ожидавших рождения младенца в Храме, и не мог понять, почему они стали так молчаливы, сосредоточены и задумчивы, словно ожидали свыше что-то великое? «Молятся о том, кто родится к ним на землю», – сказал Старец.

Всё время я слышал какое-то далёкое пение, такое красивое, растворяющее душу и сердце, что я заплакал…

Когда же на лбу исполинской статуи-Храма необычайным и ярким Светом засияла звезда, тогда белые люди громко возгласили песню тому младенцу, что родился, и матери его. И вынесли мать и младенца из Храма высоко на руках. С великим торжеством и радостью поили мать соком живых плодов.

Какие мудрые люди, и как прекрасны их священные праздники! Сколько согласия и любви между ними, сколько взаимного почтения!

Мне казалось, они молятся друг другу, словно почитают других за святых. Они, как птицы священные, любили друг друга и жили, как одна родная семья.

Старец сказал, что нам надо посетить последний праздник, а там – отправляться снова в путь.

Наконец сподобился я увидеть и третий праздник.

Пришли на гору белые люди, и радостны и торжественны были их лица. Все взоры и всё внимание их было обращено на одного человека, бывшего среди них. Ему кланялись, его целовали, радостно напутствовали, словно куда-то провожая.

Я не мог понять смысл предстоящего торжества и спросил Старца моего: «Отец, какой праздник у этих людей?» Старец ответил: «Праздник Погребения… Одного из них провожают за ту границу, которая у вас называется смертью».