Очевидцы бессмертия - [44]

Много Старец говорил о Сыне Бога и об Иисусе, о Христе Спасителе и Избавителе, и об Отце Небесном и Боге, и печаль наполнила моё сердце, ибо я не понимал этого учения.

Старец взял меня за руку и сказал: «Не печалься, сын мой, о том, что не знаешь. Но душа твоя знает, и сердце твоё чует. Вера твоя укажет тебе и научит, и будешь ты не только верить, но разуметь, во что веришь; и Сила Духа будет на тебе, а Сын Бога поселится в тебе жить – Он есть жизнь».

Я схватил Старца за руки и со слезами молил: «Отец родной, научи меня молиться!» Но Старец отвечал: «Пока не знаешь Того, кому молишься, не получишь то, о чём просишь. А если познаешь и уразумеешь Сына и Силу Духа Его, то уже не будешь молиться Ему – Он будет с тобой, как Отец Его с Ним. Только люби Его и слушай повеления Его, а молиться не надо. Молится тот, кто не вместе с Ним, и от кого Он далеко. Ты же, сын мой, не печаль Спасителя твоего. Смотри на образ тот,- как на Сына Божия. Он в печали и слезах по тебе: твоё горе – Его горе, твоя радость – и Его радость».

И я взглянул туда, куда указывал Старец.

Как в зеркале, увидел я отражение Человека. Там стоял Сын Божий…

Мои глаза, и сердце, и вся душа устремились туда. Одежда на нём была белая, как на мне, но много белее и светлее, А лицо Его, Святое лицо Его было полно блага и любви ко мне. Волосы ниспадали на плечи Его, а глаза вмещали всю жизнь скорби моей. Лучи света исходили от Него.

Когда я увидел Его, то сам себя не видел и забыл про своё существование. Только смутно услышал тихий голос Старца: «Молись Ему – это образ Его».

В исступлении сильной радости, со святым трепетом сказал я то, что понял в одно мгновение: «Дедушка, да это не образ, не отражение Его в зеркале, это Он, Сам Он, Живой и Божественный Сын Света!»

И опять услышал голос, как из тумана: «Живому и надо молиться!»

Я отёр слёзы с глаз моих и стал приближаться к Нему,,, и Он ко мне приближался.

Я был бесконечно счастлив, и Его лицо сияло счастьем. Я упал перед Ним на колени и, как ребёнок, не знал; что от радости сказать Ему. Ибо уста мои онемели. А Он ласково смотрел на меня и звал к Себе.

Я не могу сказать, где я очутился, и мы пошли…

У Него были слова и голос, а у меня ничего не было, ни слов, ни голоса.

Он говорил мне и многое показывал, а я внимал и смотрел, но себя я потерял, не видел, не слышал и не знал себя, исчез и растворился перед Ним.

Он позвал меня, и я последовал за Ним. Мы шли садом…

Он указал мне на избушку и женщину. Женщина была беременна, и скоро ей предстояло рожать. Позади неё, как тень, как бледный образ, был Старец, похожий на моего Старца, белый, как лунь. И волосы и лицо его казались прозрачными, как тонкое облако. Куда шла женщина – туда следовал за ней и Старец.

Женщина родила, и древний Старец оставался с младенцем. И чем больше младенец подрастал, тем светлее становился образ Старца. Ребёнок уже ходил, и Старец водил его, взяв рукой за плечо, направлял его. Когда ребёнок стал отроком, Старец был уже таким прозрачным, что его еле можно было видеть.

Всё непрерывно и молниеносно проносилось перед моими глазами, и годы протекали, как короткие минуты…

Отрок уже был высоким юношей, а образ Старца стал совсем невидим.

Но когда с юношей случалась беда или ему грозило несчастье, Старец снова делался видимым и осязаемым, спасал его и защищал.

И сказал мне Тот, в Ком была душа моя, к Кому горело сердце моё любовью, в Ком была вся жизнь моя: «Смотри и внимай, чтобы уразуметь».

И я смотрел и внимал, но уразуметь не мог, ибо душа моя была не во мне – а в Нём, а ум был на земле, где я его оставил. Одна любовь была во мне.

И стал тот юноша – мужем, и видел я много его страданий и горя. Видел томление души его, скорбь, лишения, гонения, поношения и страшную кончину его жизни…

Я ужаснулся его мучениям. Я испытывал их на теле моём и на сердце моём. И раны его – болели на моём теле.

Он в воде тонул, и от меча и пули погибал, и жёг его огонь, и неописуемые бедствия обрушивались на него. Слёзы и отчаяние напали на меня.

Но Тот, Кто, взяв у меня душу, речь, силу и жизнь, оставил мне только неугасающую любовь к Нему, сказал: «Не тревожься и не страшись за того, кого видишь. То его доля, его труд, его жизнь..,»

«Но боль и мучения его – безмерны!» – воскликнул я.

И сказал Тот Светлый, в Ком жизнь моя была: «Боль охраняет тело. Страдания и скорбь будят душу и поучают её. Зло указует путь к любви, а любовь изгоняет страх и побеждает смерть. Любовь и есть Жизнь, Свет, Красота и Сердце».

И дальше говорил мне Светлый и Любящий: «Человек сам строит мост своей жизни, и этот мост – путь, по которому он идёт; благо ему, если он познает путь свой».

Вся жизнь его была мне показана, все страдания его я видел…

И когда Старец, ставший снова зримым, вёл его ко мне, я простёр руки, чтобы обнять его, и всем сердцем своим воскликнул: «О, бедный страдалец! Твои муки – как мои, и твой путь – как мой!»

И я снова услышал свой голос… и снова был совершенно один…

Я увидел подле себя моего Старца, бросился к нему и зарыдал: «Отец! Ты видел, что было с тем человеком? Ты видел его мученический путь? Где он? И где Тот, Святой и Светлый, который взглядом очей Своих зажёг во мне огненную любовь к Нему? И где тот, прозрачный, подобный Тебе?»