Очерки, статьи - [15]

Если рыба попадет на крючок костистой частью своей пасти, будь уверен, крючок причинит ей не больше боли, чем рыбаку — снаряжение. Крупная рыба, попадись она на крючок, часто вообще не чувствует его и беспечно плывет навстречу лодке за очередной наживкой. Другой раз она отплывет далеко и глубоко, вовсе не подозревая о крючке, и только когда почувствует натяжение, заставляющее ее повернуть, почувствует себя пойманной, тогда она поймет, что что-то не так, и начнет обороняться. Если только крючок не угодил в болезненное место, оборона ее направлена не против крючка, а против того, что ее схватили, и если, когда она скроется из глаз, вы поймете, что и почему она делает, в каком направлении тянет, когда уходит на глубину, вы можете обмануть ее и привести к лодке тем же способом, каким объезжают диких лошадей. Не обязательно убивать рыбу, и даже изматывать до смерти, чтобы она пришла к лодке.

Чтобы убить рыбу, которая борется на глубине, ты тянешь не туда, куда она уходит, а в обратную сторону, до тех пор, пока она не обессилеет. На это уходят часы, и когда рыба погибнет, акулы наверняка попытаются перехватить ее прежде, чем рыбак вытянет рыбу на поверхность воды. Чтобы быстро поймать такую рыбу, ты определяешь, пытаясь целиком держать ее под контролем, в каком направлении она стремится уйти (куда уходит рыба, подскажет тебе направление лески, когда она натянута так, что если ты поднажмешь еще чуть сильнее, удочка переломится); потом двигайся в этом направлении на опережение, и тогда рыба может оказаться у лодки еще живой. Ты не тянешь и не тащишь ее на буксире моторной лодки; ты включаешь зажигание, только чтобы переменить свое положение, точно так же ты шел бы вверх или вниз по течению за лососем. Самое верное — ловить рыбу с небольшой лодки, скажем, плоскодонки, так рыбак может оставаться на медленном движении и просто позволить рыбе тянуть лодку. Со временем этот волок убьет ее. Но наибольшее удовлетворение в том, чтобы обмануть рыбу, управлять ею и втащить ее на борт — чем скорее, тем лучше, — не поврежденной ни в чем, кроме ее жизни.

— Весьма поучительно, — заметил приятель. — Но когда же начинается трепет?

Трепет начинается, когда ты стоишь у руля, потягивая из бутылки холодное пиво и наблюдаешь, как покачиваются блесны, и кажется, что они — настоящие маленькие тунцы, снующие под водой, а затем позади одной ты замечаешь длинную темную тень, накрывающую ее крылом, а затем показывается большая пика, за ней — глаз и голова и спинной плавник, тунец выпрыгивает с волной, и рыба упускает его.

— Марлин! — кричит Карлос с рубки и топает ногами: сигнал к тому, что рыба поднимается. Он сползает вниз к штурвалу, а ты возвращаешься туда, где удочка закреплена в пазу, и снова мелькает тень, быстрая, как тень самолета, пролетевшего над водой, и пика, голова, плавник и спина, разбивая водную поверхность, вырываются из воды, и можно услышать щелчок затвора на удочке, которую потянул за собой марлин, и, изогнувшись плавной дугой, она стремится уйти в воду по мере того, как рыба разворачивается, а ты держишь удочку, и, чувствуешь, что она стала в разы тяжелее, и ее конец упирается тебе в живот, когда ты резко дергаешь удочку и чувствуешь вес рыбы, как будто нападаешь на нее снова, и снова, и снова.

Затем потяжелевшая удочка изгибается дугой в направлении рыбы, и катушка на оси начинает свистеть, марлин выпрыгивает, чистый и длинный, серебристый в солнечном свете, зависает, круглый как бочка, стянутая лиловыми обручами, и, когда он входит в воду, вокруг разлетаются брызги, как взрыв от снаряда.

Затем он появляется снова, и снова слышен всплеск, затем удочка дает слабину и он вырывается наружу, через голову и обратно, затем дико подпрыгивает два раза, словно чтобы зависнуть повыше и покрепче в воздухе, прежде чем упасть и обрушить столб брызг, а в углу его пасти ты можешь разглядеть крючок.

Потом в несколько прыжков, как борзая, марлин устремляется на северо-восток, и, поднявшись, ты следуешь за ним на лодке, удочка натянута туго, как струна на банджо, и маленькие капли капают с нее, пока ты наконец не оторвешь ее от живота, чувствуя, как тянет рыба в толще воды.

И все это время Карлос кричит:

— О Господи, это хлеб для моих детей! Посмотри-ка на хлеб для моих детей! Хосе и Мария, посмотрите, как скачет хлеб для моих детей! Вот он, хлеб для моих детей! Он никогда не остановится, хлеб-хлеб-хлеб для моих детей!

Этот полосатый марлин прыгает, прямо на северо-запад, пятьдесят три раза, и всякий раз, когда он показывается из воды, твое сердце останавливается. Потом он уходит на дно, и я говорю Карлосу:

— Достань мне снасти. Нужно теперь затащить хлеб для твоих детей сюда.

— Не смогу видеть этого, — отвечает он. — Скачет, как толстый бумажник. Он не может теперь глубоко уйти. Пока прыгал, слишком нахватался воздуха.

— Как скаковая лошадь через барьеры, — говорит Хулио. — Со снаряжением все в порядке? Воды хочешь?

— Нет, — говорю, а затем поддразниваю Карлоса: — Что там такое насчет хлеба для твоих детей?

— Он всегда так говорит, — отвечает Хулио. — Надо слышать, как он будет поносить меня, когда мы затащим этого в ялик.