Очерки русской исторической географии. География Начальной летописи - [58]
Новгородские славяне, окраинное на северо-западе восточной равнины славяно-русское население, которым мы оканчиваем обзор географии Начального летописца, менее других славяно-русских ветвей было известно летописи, возникшей в южном Поднепровье, хотя исходным пунктом ее в изложении событий и послужило чисто новгородское сказание о призвании Руси. Географические сведения, сообщаемые им об этом крае, ограничиваются почти одним только именем славян, указанием на их сродство с другими славянскими племенами и на их расселения по Ильменю. Они пополняются немногими известиями, которые представляют за время, обнимаемое Начальной летописью, местные новгородские летописи. Между тем разъяснение географии новгородских славян именно в эту древнюю эпоху должно иметь важное значение в русской исторической науке, ибо с ним связаны разъяснения вопросов о ходе славяно-русской колонизации на инородческом северо-востоке и о северных пределах русского государства в первые два века его существования. Нет сомнения, что вся ветвь новгородских славян есть не что иное, как древнейшие переселенцы из славянского Поднепровья в южную часть Озерной области, вытеснившие первоначальное инородческое население. Это указывается отчасти затемненными и искаженными преданиями XVI–XVII веков о водворении русского населения в Ильменском крае>255, но более всего непреложным свидетельством географической номенклатуры его, в которой славянство является населением не первоначальным, но пришлым и позднейшим, заступившим место первобытного инородческого (финского) населения. Благодаря выгодам положения переселенцы не только утвердились и окрепили во вновь занятой ими области, но, пользуясь удобствами водных путей, с глубокой древности стали проникать на северо-восток, в область, простирающуюся от Волхова, Мсты и верхнего Поволжья до Волока, подчиняя себе туземную чудь (емь, весь и мерю), или же оттесняя ее в Заволочье, где также они не замедлили стать твердой ногой.
Рука об руку с таким этнографическим распространением новгородского славянства шло распространение новгородских владений, ибо Новгород никогда не терял из виду своих переселенцев, которые имели постоянную и сильную поддержку в военной деятельности своих князей и дружин. Относительно колонизации Поволжского края, прилегавшего к старославянским землям кривичей и вятичей, такая деятельность Новгорода продолжалась до образования Русского государства, когда на вновь колонизованных землях возникли свои административно-политические центры (Ростов, Суздаль, Белоозеро, Муром), и Новгород не мог уже удержать над ним свое главенство. Таким образом, где в Озерной области находились самые ранние и наиболее сплошные поселения славян, сложившиеся под влиянием Новгорода в отдельную землю новгородских славян, какими путями шли из нее дальнейшие выселения в инородческие земли и каких пределов к концу XI и началу XII века достигли эти расселения, а с ними и Новгородская область, – вот вопросы, которые представляются на первом плане в исторической географии древнего Новгорода и которые, за недостатком письменных источников, могут быть обстоятельно разрешены только путем филологического изучения географической номенклатуры древней Новгородской области и местных археологических исследований остатков древнейших поселений, которые сохранились там до нашего времени.
Не принимая на себя решения этих вопросов, тем не менее мы считаем не лишним представить здесь несколько данных, которые, скорее всего, могли быть замечены при чтении топографических карт древнего Новгородского края, и соображений, к которым приводят древнейшие письменные памятники новгородской географии, именно «Устав о мостех», приписываемый не без основания Ярославу, и «Уставная грамота Новгородского князя Святослава Ольговича». Из них первая проливает свет на распространенность Новгородских волостей в половине XI века, а вторая дает точные указания на владения Новгорода в первой половине XII века (1137 год), тем самым представляя основания для определения их к концу эпохи, обнимаемой Начальной летописью. При чтении специальных топографических карт древнего Новгородского края нельзя не заметить, что географические названия чисто славянского происхождения господствуют только на южной окраине его, в той части Озерной области, которая непосредственно примыкает к Оковскому Лесу и верхнему Подвинью, искони заселенным кривичами. Эту область можно ограничить Шелонью (на северо-западе) и Мстой (на северо-востоке), то есть полостью Ловати. Но вместе с тем нельзя не видеть также, что славянство уже не было в ней первобытным населением, что оно водворилось здесь на инородческой основе. Довольно ясные указания на это представляются в инородческих названиях некоторых местностей означенной области, хотя они и встречаются в незначительном количестве. Самое название Ловати звучит как будто не по-славянски. Несомненно инородческого происхождения наименования села Еглина на северо-западе от Валдая, Тухоли к северу от него же, Усть-Волми (ср. Волмино урочище в Новгородской области 1192–1207 годов. «Дополнение к актам истории…». Т. I. № 8) и др.; к югу от Ильменя – Meлечи к северу от Демянска на реке Лиговке (ср. Мелеча 1265 год. Собрание государственных грамот и договоров. Т. I), Меглина, Моревы (1220 год), рек Шулеги близ Холма, Севеги, Ямна, Ерзовки, Яски, Егольской, Скугры и др. С другой стороны, большая часть славянских местных названий, даже названий хорографических (живых урочищ), которые должны принадлежать к древнейшим, отзываются или позднейшим происхождением, или даже переводом первоначальных инородческих наименований. К последним относятся реки, ручьи и озера Черные, Волчьи, Белые, Глыбокие, Безымянные, Березовые и др. Близ озера Полиста есть озеро Чудское и невдалеке от него Русское. К северу от Шелони и Мсты начинается область сравнительно позднейших расселений славян на инородческой почве (см. выше о води), которая главным образом пролегает в полости Волхова, славянское название которого поражает своей оригинальностью и связью с древнейшими мифологическими представлениями славян. Но его притоки представляют пеструю связь инородческих и славянских наименований, причем первые начинают преобладать вниз по его течению (с левой стороны Пидьба, Еглинка, Дыменка, Глубочка со Смотрухой и Ледянкой, Полисть с Глушицей и Дубном, Кересть, Тигода с Равинью, Чагодой, Перестержем и др., Оломна и т. д. С правой – Вишера, Осьма, Дупна, Выбро, Соснинка с Виткой, Оскуя с Обуйкой, Лебенью, Медведовом, Осинкой, Kолпинкой, Ингорем). Ниже вливающиеся мелкие ручьи носят славянские названия Бродни, Сестры, Жупанки (карта Шуберта № 8 и № 13). На cеверо-западе славянские расселения могли проникать в область Луги и Оредежи, низовья которых были заняты водью, а на северо-востоке они еще в начале XII века едва начали заходить за южные побережья Ладоги (Нево озера) и Свиры. И здесь, и там колонизационное движение новгородцев встречало сильный отпор со стороны наиболее устойчивых финских племен (западной чуди, води и еми). Но тем с большей силой оно должно было направляться на северо-восток, в Поволжскую область и на волок, чему способствовало самое удобство водных путей сообщения (Моложский и Mcтинские пути, гл. I). Уже с глубокой древности новгородские славяне должны были занять северо-западную часть Поволожья от Мсты, через Тверцу до верхней Мологи, где они являются прочно установившимися в XI веке. В Бежецкой области (пятине), непосредственно зависевшей от Новгорода, должно было быть сплошное, по крайней мере безусловно преобладающее славянское население. Отсюда и через эту область поселения новгородских славян должны были распространиться в земли веси до Белоозера (на северо-востоке), захватывая северные расселения мери, и, может быть достигая на крайнем востоке, по течению Клязьмы (через Нерль; гл. I) Муромских земель. В первых известиях Начальной летописи Белоозеро является чисто новгородской колонией. Летописец говорит по преданию, что на Белоозере была когда-то весь. Но по тому же летописному преданию весь не участвует в первых событиях, сопровождавших основание Русского государства. Ее не видно ни в числе племен, завоеванных и обложенных данью варягами, ни в числе призвавших Русь из замория, а между тем один из призванных братьев князей садится в Белоозере
