Очерки по общему языкознанию - [37]

В пояснение сказанному приведем конкретные примеры. Для этой цели обратимся к таким собственно лингвистическим проблемам, как классификация лексики по разным категориям и определение общей сущности грамматических явлений.

Наука о языке использует многочисленные классификационные принципы для распределения словарного состава языков по определенным группам: литературную и диалектную лексику, общенародную и специальную (профессиональную), активную и пассивную, неологизмы и архаизмы, нейтральную и стилистически окрашенную и пр. В последние годы в советском языкознании значительное место занимала лексическая классификация, выделявшая две категории: основной словарный фонд и словарный состав языка. Основной словарный фонд определяется как главная часть словарного состава языка, которая менее обширна, чем последний; ядро основного словарного фонда составляют все корневые слова, составляя базу для образования новых слов; он характеризуется также устойчивостью и длительностью существования. Все прочие слова, не входящие в основной словарный фонд, относятся к широкой и аморфной категории словарного состава языка. Эта категория, надо полагать, не обладает указанными характеристиками.

Данным лексическим категориям было приписано методологическое значение, их связывали с марксистским пониманием природы языка. Так, например, акад. В. В. Виноградов писал по этому поводу: «Учение… о словарном составе языка и об основном словарном фонде закладывает новые глубокие марксистские основы исторической лексикологии и истории словообразования. Это учение является ярким образцом применения метода материалистической диалектики к анализу лексики (словаря) языка. Оно органически вытекает из марксистского понимания отношения языка к надстройке и базису, отношения языка к производству»[124].

Между тем эти категории и, в частности, понятие основного словарного фонда относятся к числу таких, которые находятся вне методологических принципов в науке о языке, и в том или ином виде фигурируют в работах многих ученых от Расмуса Раска до современного американского лингвиста и антрополога Морриса Сводеша. В самом советском языкознании этого вопроса ранее касались Л. П. Якубинский[125] и В. И. Абаев[126].

Р. Раск писал о «наиболее существенных, материальных, необходимых и первичных словах, составляющих (наряду с грамматикой) основу языка»[127]. Минуя длинный ряд ученых, употреблявших это понятие, и переходя к нашему времени, мы обнаруживаем у В. И. Абаева утверждение, что «существует некий основной лексический фонд, охватывающий круг необходимых в любом человеческом обществе понятий и отношений, без которых трудно себе мыслить человеческую речь, если не считать самых ранних, начальных стадий глоттогонии, о которых мы можем смутно догадываться и которые характеризовались, по-видимому, беспредельным полисемантизмом. Этот строго ограниченный круг насущных и необходимых для всякого языка слов образует то, что можно назвать основным лексическим минимумом»[128]. В. И. Абаев следующим образом описывает состав «основного лексического фонда»: «Сюда относятся основные местоимения, первые числительные, основные анатомические и космические названия, основные термины родства и социальные термины, глаголы, выражающие самые насущные, элементарные действия и состояния»[129]. Легко увидеть, что это перечисление охватывает как раз те слова, которые в качестве примеров приводились позднее во всех многочисленных советских работах, посвященных этому вопросу.

М. Сводеш на аналогичных принципах составляет свой «основной словарь» (fundamental vocabulary), который он использует в своем методе лексикостатистики, или глоттохронологии. В списки слов «основного словаря» исследуемых им языков, состоявших первоначально из 215 слов, а затем уменьшенных до 100, М. Сводеш включает лексику, обозначающую единые для всех человеческих обществ и представленные во всех языках значения. Эти значения выражаются во всех языках посредством простых лингвистических форм (т. е. корневыми морфемами или словами) и принадлежат не к каким-либо специализированным областям словарного состава языка (известным только в профессиональных и ученых кругах), но наличествуют в обычной речи каждого взрослого члена данного общества[130].

Таким образом, выделение понятия основного словарного фонда отнюдь не является «образцом применения метода материалистической диалектики к анализу лексики», и, следовательно, никак не может составлять методологических основ советского языкознания. Это понятие возникло очень давно, имеет широкое хождение во многих лингвистических работах и никакой специальной связи с марксистским пониманием вопросов языкознания не имеет. Советские работы, посвященные изучению этого понятия на материале различных языков, показали его большую неточность и неуловимость. В эту категорию включали не только слова, но и словообразовательные средства и даже словообразовательные модели (В. В. Виноградов), морфемы (Н. Т. Сауранбаев), фразеологические речения (С. И. Ожегов). Одно и то же слово относилось к разным категориям — словарного состава или основного словарного фонда — по своим значениям (А. Д. Григорьева и Е. М. Мельцер) или употреблениям (А. Д, Григорьева и П. Я. Черных). Эту категорию стремились установить с помощью различных критериев — на основе понятийных или предметных признаков, словообразовательной продуктивности, длительности или частоты употребления, исконности, устойчивости, общеупотребительности, особенностей морфологической структуры и т. д.