Очерки по истории русской агиографии XIV–XVI вв. - [154]

и плениша ю до Проньска .., оступиша град Рязань декабря в 16 и острогом оградиша . Татарове же взяша град Рязань того же месяца 21 и пожгоша весь .., жен и дети и черньца и черница и ерея овыих разсекаху мечи, а других.
	в огнь вметаху … И княгини Юрьева и с снохами, с внучаты и прочи княгини[778] затворишася в церкви святыя Богородица . инии же в огни изгореша, а инех оружием смерти предаша .., а люди, старыя и молодыя . . , то все изсекоша, прочих же с собою поведоша . множство полона[779].
	Монастыри и села пожгоша, а имение поимаша[780]Богатства и всякого товаруто все расхитиша. Церкви же и манастыри раззориша и много убийство в них сътвориша, в священных же олтарех кровь многу прольяша, … от уна и до стара, мужеск пол и женеск, все изсечени быша, а инии в воде истопоша[781]

По особенностям текста летописный источник Повести о Николе Заразском вполне определяется: это был именно Московский свод 1479 г. Например, в эпизоде об обращении рязанских князей за помощью к Юрию Владимирскому в Новгородской I, Софийской I и Новгородской IV читается «просяче помочи, или самому поити»[782], в Московском своде вместо выделенных слов — «или бы и сам пошел»[783], что и нашло отражение в Повести. После отказа Юрия Владимирского в Новгородской I помещено нравоучение: «Но уже бяше Божию гневу не противитися, яко речено бысть древле Исусу Наугину Богом. Егда веде я на землю обетованую, тогда рече: аз послю на ня преже вас недоумение, и грозу, и страх, и трепет. Тако же и преже сих отъя Господь у нас силу, а недоумение, и грозу, и страх, и трепет вложи в нас за грехы наша»[784]. Софийская I летопись повторяет данный текст (в Новгородской IV фрагмент опущен), а Московский свод его сокращает: «Но уже бяше Божию гневу не противитися, недоумению и грозу и страх и трепет наведе на ны за грехи наша»[785], — но именно этот вид и передает редакция Б₂. Попутно заметим, что редакция Б_х (310) текст переделывает («Но противу гневу Божию хто постоит, страха и трепету сиа вся наиде грех ради наших»), а редакция А вообще опускает (перестраивая структуру повествования и искажая текст). Отметим еще одно характерное чтение: в Софийской I и Новгородской IV написано, что в алтарях татары «много кровопролитие съдеяша (сътвориша)»[786], в Московском своде — «кровь многу прольяша», причем так же читается и в Повести.

Любопытно, что для описания Батыева нашествия 1237 г. автор Повести привлекает более поздние известия (1270 г. — о смерти Романа Рязанского, Повесть о разорении Москвы Тохтамышем в 1382 г.). Далее Повесть о разорении Москвы Тохтамышем становится основным источником при описании бедствий 1237 г.:

Редакция A	Московский свод 1479 г.
видя … град разорен, церкви позжены (295);	видеша град взят и огнем пожьжен, а святыя церкви раззорены[787].

Редакция А, как видим, соответствует летописному тексту (Троицкой, Новгородско–Софийских), а редакции Б_х (316) и Б₂ (337) его распространяют: «град разорен, земля пуста, церкви позжены, святых образы ободраны и переколоты», — что свидетельствует о существовании у Б_х и Б₂ отдельного протографа (редакции Б).

Продолжим сопоставления:

Редакция Б2	Московский свод 1479 г.
Кто бо не возплачетца такие погибели, или кто не возрыдает о селице народа людий, или кто не пожалит множество … людей напрасно нужною смертью сконьчашася, или кто не постонет сицеваго пленениа (316).	Кто не въсплачется таковыя погыбели славнаго града сего, или кто не взрыдает о селице народе людий, или кто не жалуеть селика множества християньска напрасно и нужно скончавшася, или кто не потужит и не посетует сицеваго зряи пленения[788].

Указанный фрагмент появился в Повести о разорении Москвы Тохтамышем лишь в Новгородско–Софийских летописях (в Троицкой летописи его не было). Но вместо фразы «Кто не жалуеть толика народа людей»[789] в Московском своде 1479 г. дается чтение «Кто не взрыдает о селице народе людий», затем добавляются слова «напрасно и нужно скончавшася», — и все эти изменения отразились в Повести о Николе Заразском. Текст Повести лучше представлен в редакции Б_х, в Б2 пропуск из–за гаплографии (337 — после слов «народа людий»), в А имеются редакционные изменения.

Сравниваем тексты далее:

Редакция A	Московский свод 1479 г.
Сий бо град Резань и земля Резанская изменися доброта ея, отиде слава ея, и не бе в ней ничто благо видети, токмо дым, и земля[790], и пепел. А церкви все погореша, а великая церковь внутрь погоре и почернеша. Не един бо сий град пленен бысть, но ини мнози. Не бе бо во граде пениа, ни звона, в радости место всегда плач творяще (296).	В се же время изменися доброта его и отъиде слава его .., и не бе в нем ничто же благо видети, но токмо дым и земля и многа трупия мертвых лежаща, а церкви камены вне огоревши, внутрь же юду выгоревши и почерневши . И не бе в них пения, ни звоненья . И не един же токмо сей град пленен бысть, но и инии мнози грады и страны[791].

Близость Повести именно к Московскому своду видна при сравнении с Софийской I, где читаем: «И в том часе изменися, егда взят бысть и пожжен, не видети иного ничего же, развие дым и земля»