Очерки по истории политических учреждений России - [14]

Чтобы удержать солдат на своей службе, московский царь принял в то же время ряд мер, направленных к увеличению доходов с пожалованных в качестве бенефиций земель. Наиболее действительные и выдающиеся из этих мер заключались в ограничении права свободных арендаторов переходить на жительство с занятой ими земли на какую-нибудь чужую землю. Это еще не было тем, что мы называем крепостным правом, которое было введено лишь в период более поздний — в царствование первых трех монархов из ныне правящей династии. Это было нечто вроде того прикрепления к земле, которое в императорском Риме превращало свободного, но задолжавшего фермера в колона, то есть человека свободного, но не имевшего права менять место жительства.

Решительным фактором этой эволюции и здесь, как за много веков до того в Риме, явились экономические затруднения. Правительство пользовалось задолженностью фермера, чтобы помешать ему оставить землю, если только не находился какой-либо помещик, который соглашался уплатить его долги, с тем чтобы должник с этого момента переходил на его службу в качестве арендатора или раба. Более богатым дворянам это давало возможность сосредоточить на своих землях наибольшее число действительных земледельцев, и мелкие землевладельцы неоднократно жаловались на вред, причиняемый им подобным положением вещей. Представители военной аристократии находили у московских князей и царей не только решительную поддержку, когда дело шло об обеспечении себя дешевым трудом, но даже склонность порабощать людей, действительно занимавшихся земледелием.

Они были также допущены московскими государями делить с ними честь и труд направления внешней и внутренней политики государства. Не все дворяне могли заседать в частном совете царя или Думе. Эта привилегия давалась лишь известным фамилиям, принадлежавшим либо к высшему слою московского боярства, либо же к некогда правившим династиям из присоединенных княжеств, независимо от того, были ли они по происхождению русскими, литовскими, татарскими или кавказскими. Члены поместного дворянства даже вынуждены были отказаться в пользу иностранных князей от того положения, которое они занимали ранее в общественной иерархии. Так, и Романовы, и Шереметевы должны были уступить первенство Голицыным и Трубецким, Шуйским и Милославским, из которых два первых рода были Гедеминовичи, литовского происхождения, а два последних — Рюриковичи, потомки основателя русского государства.

Только в рядах высшей аристократии выбирали московские государи своих посланников и начальников военной и гражданской администрации — от председателей высших исполнительных и судебных установлений, называвшихся приказами, до окружных и городских воевод. Эти воеводы одновременно являлись и откупщиками всех доходов, которые получались от косвенных налогов и отчасти от судебных штрафов. Этим объясняется, почему они смотрели на свою должность, как на своего рода правильную ренту, и добивались ее у царя, как бенефиции (кормление). Ответственные перед короной за сбор лишь заранее определенной суммы, воеводы имели право весь излишек обращать в свою пользу. Народ горько жаловался на их злоупотребления своей почти неограниченной властью и на недостаток справедливости и милосердия по отношению к тем, кого они судили или кем управляли.

Во главе войска мы находим также одних лишь представителей высшего слоя дворянства, известных под именем бояр. Это, однако, не мешало существованию в их рядах иерархических отличий. Высшие места были заняты думными боярами, следующие — окольничими, то есть теми, кто должен был находиться при особе великого князя, а позже — царя, последние — обыкновенными дворянами, имевшими право заседать в Думе — думными дворянами.

Эти отличия строго соблюдались не только при замещении военных или гражданских должностей, но даже при распределении мест за великокняжеским столом на придворных пирах. Сын какого-нибудь боярина ни за что не соглашался служить под начальством прямого потомка окольничего, ни сидеть за столом ниже его. Чтобы принудить непокорного, князь бывал вынужден прибегнуть к своей власти или, по крайней мере, обещать, что этот случай на будущее время не сможет служить прецедентом. Таков был реальный характер этого пресловутого права сохранять из поколения в поколение то положение, которое было однажды приобретено занятием определенного поста. Оно было известно в XVI и XVII веках под названием местничества.

Мы не будем останавливаться на том громадном вреде, который проистекал из такого рода обычая. Неоднократно местничество являлось истинным препятствием к хорошему управлению, лишая великого князя возможности призвать на службу тех, кого он считал наиболее способными. И лишь в конце XVII века царь Феодор, сын Алексея, третий царь из дома Романовых, положил конец этим смешным претензиям, приказав все относившиеся к этого рода спорам документы сжечь, а генеалогию аристократических фамилий вести впредь на геральдических бумагах.

Мелкое дворянство состояло отчасти из бывших боярских семей, быстро пришедших в упадок и сведенных на низшее положение, благодаря тому, что их прямые предки не занимали высшей должности ни в войске, ни на гражданской службе, отчасти же из обыкновенных военнослужащих; последние были известны под именем