Очерки по истории церкви - [35]
Не только Сарды, но и «теплохладная» Лаодикия вняла обличениям Господа: из ее среды вышел в середине II в. выдающийся христианский мученик — епископ Согарио, который почитался как один из великих духовных светил Малой Азии. В середине II в. и среди фиатирских христиан прославился как мученик диакон Папила, пострадавший вместе с епископом (Пергамским?) Карпом. Сохранился акт их допроса. С ними же пострадала мученица Агафоника, которая сама пошла на мучения, когда ей открылась в видении Слава Господня, ожидавшая мучеников, — она усмотрела в этом видении призыв Божий к мученичеству. Из Пергама же вышел в это время столп христиан Галлии — Аттал, о котором речь будет впереди, также кончивший жизнь мученически в Лионе. Таким образом, не до конца угас светильник обличенных в Апокалипсисе Церквей.
Помимо этих названных в Апокалипсисе Церквей, в Малой Азии выделялась еще Церковь в Иераполе: в течение всего этого периода она славилась своими выдающимися руководителями. Здесь жил и был похоронен святой Филипп, диакон и благовестник, со своими дочерьми-пророчицами, среди которых в конце I в. наставлялся упомянутый выше Папий, автор пяти книг «Изъяснений Господних изречений»[93]. Он сам, видимо, сделался епископом Иерапольским. Вскоре после него Иераполь имел епископом другого знаменитого писателя II в. Аполлинария (около 170 г.). К сожалению, от его многочисленных писаний, так же как от творений его современника Мелитона Сардикийского, сохранилось лишь несколько заглавий: пять книг «Против эллинов», две книги «Об Истине», Апология, две книги «Против иудеев», сочинение «Против монтанизма». В Иераполе был, по-видимому, собор под председательством Аполлинария против вновь возникшей ереси — монтанизма. Писал святой Аполлинарий по вопросу о Пасхе. Он принимал деятельное участие в большинстве тех вопросов, которые волновали тогда христианский мир. Но, к сожалению, мы все это знаем лишь по одним заглавиям и кратким упоминаниям. Как отразилась на церковной жизни Иераполя деятельность его святых и ученых наставников, ничего сказать нельзя, в связи с утратой всей многочисленной литературы, возникшей в Иераполе. Христианская жизнь Церкви Филадельфии известна больше, хотя там не было такого расцвета литературы.
«Ты не много имеешь силы», — писал туда по откровению апостол Иоанн Богослов в конце I в. Но зато в пределах своих сил Филадельфийская Церковь пребывала верной «слову терпения» Господня — истине христианской. Господь дает ей два обетования: сохранить ее в годину искушения и дать ей победу над местным еврейским обществом: «они придут и поклонятся пред ногами твоими и познают, что Я возлюбил тебя» (Откр. 3, 8—10).
Это последнее обещание вскоре исполнилось, так как вначале II в., когда писал филадельфийцам свое Послание святой Игнатий Богоносец, среди них много было обращенных евреев. Святой Игнатий пишет, что когда он находился среди филадельфийцев (его путь лежал мимо), некоторые христиане говорили ему: «Если не найду в древних писаниях (т. е. в законе Моисеевом и у пророков. — С. М.), то не верю написанному в Евангелии» (Филад. 7). Видимо, вновь обращенные евреи все еще с большим доверием относились к привычным им ветхозаветным Писаниям, чем к новозаветным. И святой Игнатий в своем Послании к Филадельфийцам раскрывает неизмеримое» превосходство Евангелия: «…Возлюбленные пророки только указывают на Христа, а Евангелие есть совершенное нетление»[94] — сама действительность спасения. Сами патриархи ветхозаветные и пророки, равно как и апостолы и Церковь, восходят к Богу Иисусом Христом: «Он есть дверь ко Отцу, которой входят Авраам, Исаак и Иаков, пророки, апостолы и Церковь»[95]. Святой Игнатий указывает им, что не уничижает и Ветхий Завет: «Все вместе прекрасно, если веруете с любовию»[96].
В таких наставлениях нуждались, конечно, не язычники, а недавно обращенные евреи. Они, видимо, «пришли» и «поклонились» Филадельфийской Церкви, но не сразу приобрели нужную силу духа и ясность христианского сознания. В ответ на их сомнения святой Игнатий настаивает, что сами пророки «на Христа уповали и Его ожидали, и спаслись верою в Него, посредством единения со Иисусом Христом» (Филад. 5). Напрасны попытки дополнять или улучшать христианство еврейством, ибо Ветхий Завет всецело ведет к Новому: «Не христианство уверовало в еврейство, а еврейство — в христианство» [97], устраняя тем самым попытку как дополнять христианство, так и вносить разделения между христианством и ветхозаветным иудейством, которое во Христе получило свое подлинное осуществление и завершение.
Так святой Игнатий, отнимая всякую почву для разделения в Церкви христиан-язычников с христианами из евреев, соединял их «в едином теле Церкви» Христовой (Смирн. 1). Святой Игнатий чувствовал свое особое призвание в том, чтобы устранять всякие поводы, нарушающие единство церковное. Особенно ясно он получил на это указание свыше от Духа Святого, будучи среди филадельфийцев: «Я делал свое дело, как человек, предназначенный к единению» (Филад. 8). «Дух возвестил мне, говоря так: Без епископа ничего не делайте, блюдите плоть свою, как храм Божий, любите единение, бегайте разделений, будьте подражателями Иисусу Христу, как Он Отцу Своему» (Филад. 7). Несмотря на «любопрения» некоторых, святой Игнатий нашел в Филадельфийской Церкви «скорее очищение, чем разделение» (гл. 3), нашел ее «помилованной и утвержденной в единомыслии Божием» с непоколебимым и кротким епископом во главе.
