Очерки на разных высотах - [7]

Для начала вспомню о нескольких эпизодах нашей совместной жизни в горах.

Кавказ, зимний Домбай, 1960 год

Восьмое марта 1960 г, в горах Западного Кавказа. В тот день наша команда, шестеро альпинистов Спортклуба Академии наук (сокращенно СКАН), руководимая Борисом Горячих, вышла на западную вершину гребня Большого Домбай-Ульгена. Это был пятый день нашего зимнего восхождения — траверса массива Домбая. Настроение у нас отличное. Мы в хорошей форме, что называется — «на подъеме». Еще бы — до нас никто не пытался пройти зимой этот технически сложный маршрут, а мы дерзнули и оказалось, что это вполне в наших силах. Большая часть пути уже позади, осталось не более одного-полутора дней, чтобы дойти по снежно-ледовому гребню до Главной вершины, а там спуск через седло Фишера на ледник и далее вниз по тропе к Домбайской поляне. Нашли на западной вершине тур, извлекли записку тех, кто был здесь до нас, заменили ее своим посланием, в котором не забыли посвятить свое восхождение нашим любимым женщинам (ведь, между прочим, женский праздник никто не отменял!).

Где-то неподалеку от тура должна была быть заброска продуктов, что Боб заложил прошедшим летом… Часа два мы вели ее поиски в снегу, перекидали гору снега, но — Увы!, безрезультатно. Боря очень переживал по этому поводу, пытаясь понять, как такое могло случиться, но это никак не могло повлиять на очевидный факт — продуктов у нас почти не оставалось. Утешало одно — траверс подходил к концу и можно было надеяться, что следующая заброска, уже на Главной вершине Домбая, нас все-таки дождется — авось, дотерпим. Ну, а пока в тот вечер еще есть время получше сделать площадку для палатки, закрепить как следует стойки, разместиться внутри поуютнее и, наконец, попить чайку вприкуску — по куску сахара на брата. Больше съестного у нас не оставалось. Ну и что с того? — завтра утром последний бросок, и мы на Главной!. Но в горах никогда не следует уж очень полагаться на свои ожидания — на самом деле у гор был припасен для нас совсем иной сценарий… Но об этом я расскажу немного позднее, а здесь мне самое время остановиться в своем повествовании, чтобы рассказать, как и почему мы оказались в это время на гребне Домбая и кто такие «мы».

Идея этого восхождения была предложена Бобом Горячих примерно за год до этого. Вот как высказался по поводу этой «задумки» один из нас, самый мудрый, Мика Бонгард: «В воздухе явственно запахло авантюрой». Действительно, в те времена на Кавказе зимой было принято просто кататься на горных лыжах, и никто даже не пытался сделать сколько-нибудь сложное восхождение. Траверс Домбая считался нелегким восхождением даже летом (5—А категории трудности). Поэтому никто не мог заранее сказать, насколько реально пройти этот маршрут в зимних условиях, когда многократно возрастает техническая сложность и объективная опасность маршрута. Подобный безумный замысел, конечно, уже смело можно было отнести к категории тех «вызовов», что таят бездну соблазнов для молодых фанатиков гор. Как тут не вспомнить слова поэта:

Все, все, что гибелью грозит,

Для сердца смертного таит

Неизъяснимы наслажденья —

Бессмертья, может быть, залог!

И счастлив тот, кто средь волненья

Их обретать и ведать мог.

Могу честно сказать, что в те далекие времена у никого из нас даже в мыслях не было уподоблять себя Вальсингаму из «Пира во время чумы», но почему бы сейчас, через 60 лет, не добавить щепотку высокой романтики к побудительным мотивам наших стремлений в молодом возрасте?

А если говорить по существу, то проблема прохождения сложного маршрута в зимних условиях в то время представлялась интереснейшей и совсем не тривиальной задачей. Ведь здесь к обычным сложностям пятерочного маршрута добавляются еще зимний холод, заснеженность скал, повышенная лавиноопасносность, и все это сопряжено с безумно тяжелыми рюкзаками из—за необходимости тащить теплую одежду и дополнительное снаряжение. Не забудем еще и неизбежно скудный рацион — примерно 300—350 г. на человека в день. И, конечно, хороший запас бензина для примусов.

Что же представляла собой наша команда? В нее входили научные сотрудники академических институтов: Евгений Тамм, Александр Балдин, Юрий Смирнов, Николай Алхутов и Вильям Смит, но нашим руководителем был Боб Горячих, который совсем недавно никакого отношения ни к науке, ни к нашему спортклубу не имел.

Начало всему было положено на одном из не очень значительных событий, что произошло в альпинистском мире зимой 57/58 года. В тот вечер на встрече в клубе в Москве решался животрепещущий вопрос: кто и куда поедет летом. В какой-то момент к нам — а это были Женя Тамм, Олег Брагин и я, подошел молодой и улыбчивый парень и спросил: «А не возьмете ли вы меня этим летом в свою альпиниаду в Безенги, на Кавказ?». Деталей разговора я, конечно, не помню, но своей тональностью он очень походил на разговор Бени Крика с главным налетчиком Одессы Фроимом Грачем из «Одесских рассказов» Бабеля.

Он (Боб) сказал Фроиму (Жене): «Возьми меня. Я хочу прибиться к твоему берегу. Тот берег, к которому я прибьюсь, будет в выигрыше».