Очерки криминальной субкультуры. Краткий словарь уголовного жаргона - [6]
В некоторых пенитенциарных учреждениях для несовершеннолетних вырабатывается даже своеобразный кодекс пацана, например: “Придя на зону, я должен жить честным пацаном. Пацан должен знать, что ему положено и быть преданным воровскому кругу. Пацан активистом не работает, все полученное и добытое сдает в общак. Кто нарушает законы общака — тот предатель. Пацан на хозяина не работает, с воспетами ведет себя аккуратно, старается не вызывать подозрений. Помоек и чушек пацан должен держать в строгости… Если пацан нарушит эту клятву, его должны опомоить”. Безусловно, что данный текст не соответствует произносимому на самом деле, так как обычно подобные кодексы оформляются в виде формулировок определенных табу (запретов), которые на уголовном жаргоне называются западло (в падлу). Например, так выглядит один из самых известных “кодексов”: “Сало, масло — западло; колбаса — на член похожа; сыр пи…й воняет…” и т. д. Правда, в последнее время. большинство таких запретов постепенно отмирает: уже можно есть и колбасу, и сыр, и т. д. Раньше, например, у несовершеннолетних считалось западло курить сигареты марки “Прима” по причине того, что пачка у этих сигарет красного цвета. В настоящее время этот запрет повсеместно снят. В то же время довольно широко распространены другие запреты: западло поднять упавшую вещь с пола, если до того, как кто-нибудь не сказал заминехано, лицо, у которого вещь упала, сам не успел произнести на газетку, особенно это касается упавших вещей в туалетной комнате; западло пацанам брать докуривать сигареты у чушек, помоек, обиженных и т. д.; западло чистить картошку; западло работать, быть активистом, хорошо учиться и т. д.
Как уже отмечалось выше, тюремная субкультура чрезвычайно консервативна, повышение статуса — случай очень редкий, практически невозможный. Существование “табели о рангах” — мастей приходится учитывать и администрации ИТУ и СИЗО, хотя, согласно Исправительно-трудового кодекса, все осужденные равны между собой. Невозможно, например, посадить блатного в камеру, где сидят обиженные. А если администрация и пойдет на это, то можно смело предсказать, чем это закончится: либо блатного опустят, либо нанесет кому-то телесные повреждения, либо ему нанесут. Поэтому практически в ста процентах случаях камеру, где ему сидеть, определяет сам осужденный или заключенный (мы не говорим здесь о тех случаях, когда администрация делает это намеренно с целью сломить неугодное ей лицо, а также о случаях блатного беспредела, когда человека опускают просто так, развлечения ради). В некоторых колониях в свое время администрация пыталась бороться с делением осужденных на масти — т. е. всех блатных, мужиков и т. д. силой пытались усадить в столовой за один стол с обиженными. Ничего путного из этого, конечно же не вышло. Дело, в лучшем случае, кончалось массовым отказом от приема пищи, в худшем случае — начиналась серия неповиновений, других нарушений режима содержания.
Также практиковался следующий метод: всех обиженных собирали в отдельный отряд с целью оградить их от издевательств, унижений и т. д. со стороны других осужденных. Но этот эксперимент во всех случаях также оканчивался ничем. В таком отряде быстро устанавливалась своя, еще более жесткая, стратификация.
Наибольшее унижение обиженные испытывают в воспитательно-трудовых колониях для несовершеннолетних и в колониях общего режима. Это обусловлено тем, что народ там собирается, как правило, молодой, резкий, бескомпромиссный. На строгом же режиме, а тем более на особом обиженным отбывать наказание гораздо легче. Там они не подвергаются таким унижениям, как в ВТК и на общем режиме, живут в принципе своей жизнью, никуда не “лезут”. Обуславливается это безусловно возрастом: на строгом и особом режимах отбывают наказание осужденные постарше, поопытнее, поспокойнее.
За что же “переводят” в касту обиженных (опущенных, петухов и т. д.)?
Перевод в обиженные (опущенные, петухи) производится в большинстве случаев за грубейшие, с точки зрения криминального сообщества, нарушения тюремного закона. К таковым можно отнести: сотрудничество с администрацией (особенно негласное); крысятничество, т. е. воровство у своих же; беспредел по отношению к другим осужденным; неотдача карточного долга; совершение с точки зрения правильных понятий “недостойных” преступлений: изнасилование, мужеложство, изнасилование или убийство детей, развратные действия по отношению к малолетним и т. д.
Зачастую опускают работников правоохранительных органов (особенно милиции и исправительно- трудовых учреждений), если они почему-то вдруг оказались в общей камере. Такие же действия могут быть предприняты и против солдат внутренних войск, независимо от того, служил ли данный солдат в охране ИТУ или нет.
Опускание может быть и добровольным. Если осужденный (заключенный) сам чувствует, что он совершил нечто несовместимое с тюремным законом, он может, не ожидая неминуемых санкций, добровольно перейти в касту опущенных, т. е. перенести свои вещи в ту часть помещения (камеры), где располагается данная масть. В этом случае обычно никаких унижающих санкций в виде акта мужеложства или проведения по губам половым членом не производится. Достаточно того факта, что человек сам признал свое новое положение.
Известный историк науки из университета Индианы Мари Боас Холл в своем исследовании дает общий обзор научной мысли с середины XV до середины XVII века. Этот период – особенная стадия в истории науки, время кардинальных и удивительно последовательных перемен. Речь в книге пойдет об астрономической революции Коперника, анатомических работах Везалия и его современников, о развитии химической медицины и деятельности врача и алхимика Парацельса. Стремление понять происходящее в природе в дальнейшем вылилось в изучение Гарвеем кровеносной системы человека, в разнообразные исследования Кеплера, блестящие открытия Галилея и многие другие идеи эпохи Ренессанса, ставшие величайшими научно-техническими и интеллектуальными достижениями и отметившими начало новой эры научной мысли, что отражено и в академическом справочном аппарате издания.
Валькирии… Загадочные существа скандинавской культуры. Мифы викингов о них пытаются возвысить трагедию войны – сделать боль и страдание героическими подвигами. Переплетение реалий земного и загробного мира, древние легенды, сила духа прекрасных воительниц и их личные истории не одно столетие заставляют ученых задуматься о том, кто же такие валькирии и существовали они на самом деле? Опираясь на новейшие исторические, археологические свидетельства и древние захватывающие тексты, автор пытается примирить легенды о чудовищных матерях и ужасающих девах-воительницах с повседневной жизнью этих женщин, показывая их в детские, юные, зрелые годы и на пороге смерти. Джоанна Катрин Фридриксдоттир училась в университетах Рейкьявика и Брайтона, прежде чем получить докторскую степень по средневековой литературе в Оксфордском университете в 2010 году.
Основание и социокультурное развитие Санкт-Петербурга отразило кардинальные черты истории России XVIII века. Петербург рассматривается автором как сознательная попытка создать полигон для социальных и культурных преобразований России. Новая резиденция двора функционировала как сцена, на которой нововведения опробовались на практике и демонстрировались. Книга представляет собой описание разных сторон имперской придворной культуры и ежедневной жизни в городе, который был призван стать не только столицей империи, но и «окном в Европу».
«Медный всадник», «Витязь на распутье», «Птица-тройка» — эти образы занимают центральное место в русской национальной мифологии. Монография Бэллы Шапиро показывает, как в отечественной культуре формировался и функционировал образ всадника. Первоначально святые защитники отечества изображались пешими; переход к конным изображениям хронологически совпадает со временем, когда на Руси складывается всадническая культура. Она породила обширную иконографию: святые воины-покровители сменили одеяния и крест мучеников на доспехи, оружие и коня.
Литературу делят на хорошую и плохую, злободневную и нежизнеспособную. Марина Кудимова зашла с неожиданной, кому-то знакомой лишь по святоотеческим творениям стороны — опьянения и трезвения. Речь, разумеется, идет не об употреблении алкоголя, хотя и об этом тоже. Дионисийское начало как основу творчества с античных времен исследовали философы: Ф. Ницше, Вяч, Иванов, Н. Бердяев, Е. Трубецкой и др. О духовной трезвости написано гораздо меньше. Но, по слову преподобного Исихия Иерусалимского: «Трезвение есть твердое водружение помысла ума и стояние его у двери сердца».
Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .