Очерки истории Трапезундской империи - [62]

Магомет нашел в Трапезунде полезного сотрудника в лице известного Георгия Амирузи, в то время бывшего казначеем царя. В своем письме к Виссариону Амирузи натурально умалчивает об этом, но исторические источники того времени обвиняют его в измене и в тайных сношениях с Магометом. В своем письме к Виссариону от 11 декабря 1461 г. Амирузи говорит, что атака турок была так неожиданна, что не было времени собрать войско, ибо турецкий флот имел более 100 кораблей и сухопутных сил было более 150000. Город пал 26 октября 1461 г.

Султан провел зиму в Трапезунде. Администрация этого важного приобретения, составлявшего передовой пост между элементами, враждебными оттоманскому господству, требовала серьезного внимания, чтобы предупредить возможность будущих волнений. На политику Магомета не влияли гуманные чувства сострадания, и он принимал страшные меры. Только треть христианского населения, и то из низших классов, была оставлена в столице, и эта часть расположена в отдельном квартале Филиппа. Богатые греки Каваситы и другие члены земельной аристократии переведены в Константинополь. Их имения в стране и даже в столице переданы оттоманским служилым людям, за исключением немногих, оставшихся за ренегатами. Остатки населения, молодежь того и другого пола, были выделены как рабы для султана и армии. Дети знатных фамилий, лучшие по силе и красоте, выделены в качестве пажей или в административные школы как ученики; 800 мальчиков зачислены в корпус янычар; масса народа роздана солдатам в рабство. Христианское население изгнано из центра города, дома розданы мусульманской колонии, и многие годы ни один христианин не мог появляться в кремле.

Цитадель получила гарнизон в отряде янычар, а императорский дворец занял паша.

Лишенный трона Давид недолго наслаждался плодами столь бесчестного поведения: немного лет он жил близ Сереса, затем был арестован и переслан в Константинополь. Султан подозревал его в секретных сношениях с Узун-Хасаном. Магомет присудил к смерти всю семью. Давиду предложено принять мусульманство.

В заключение заметим, что наиболее удачная глава (именно VI)[159] в истории Трапезунда, написанная Фальмерайером, которая по фактическому материалу и до сих пор не оставляет желать ничего лучшего, нуждалась бы в изменении категорического приговора, вынесенного всей греческой нации: «Греческая жизнь носила в себе зерно смерти» (с. 244). Не могли бы мы возразить лишь против такого положения, что разгром старой системы, ослабление и истребление прежней могущественной партии (грузинской) и переход влияния к чисто эллинской, поддержанной из Константинополя партии, не послужили к выгоде и пользе Трапезундской империи, в которой не вся сила была в эллинском элементе.

ПРИЛОЖЕНИЕ

I. Надпись в церкви Иоанна на скале, что за городской стеной

Эта надпись не один раз была издаваема и комментирована[160], но, по нашему крайнему разумению, без достаточного выяснения ее смысла и содержания. Кроме того, неоднократное и тщательное наблюдение букв и характера письма на месте и впоследствии по эстампажу привели меня к заключению, что некоторые места надписи были прочитаны первыми издателями неправильно. И независимо от всего прочего, надпись с такой датой, которая современна основанию Трапезундской империи и которая бросает некоторый свет на жизнь окраины города Трапезунда в начале XIII в., заслуживает вообще большего внимания, чем сколько ей уделялось.

Иеромонах Варнава, виновник строительства и росписи церкви Иоанна, внес в коммеморативную надпись, начертанную над входом в церковь, историю покупки места от прежних владетелей, с указанием размеров его в длину и в ширину и, что особенно необычно в такого рода коммеморативных памятниках, называет свидетелей, бывших при акте покупки. Кроме того, в надпись внесены такие выражения, которые носят характер деловой юридической терминологии, чем, по-видимому, выдается важность памятника как действительного юридического акта. Любопытны также, с одной стороны, греческие и варварские имена и термины, на основании коих можно составить некоторое представление о характере населения Трапезунда, с другой же — указания на общественное положение упоминаемых в надписи лиц. В истории города Трапезунда этой надписи принадлежит большое место, если дать подобающее освещение находимым в ней намекам. С точки зрения языка надпись также представляет любопытный материал.

Прежде чем переходить к тексту надписи, предлагаем некоторые наблюдения внешнеописательного характера. Древняя церковь пророка и крестителя Иоанна «на скале» едва ли в настоящее время может быть признана в том здании, которое среди местного населения известно под двумя наименованиями: παναγία (всесвятая) и άγιος Ιωάννης (св. Иоанн).

По нашему крайнему разумению, это не больше как часовня при кладбище, служащая для временного помещения в ней умерших до погребения, с деревянной настилкой вместо свода и с алтарным местом и престолом, устроенным в четырехугольной постройке, которая не имеет апсиды. Ничего архаического в ней нет. Высокая кладка за алтарным местом представляет собой не что иное, как закрепление почвы или контрфорс, имеющий целью задержать почву, угрожающую местному кладбищу. Самая надпись читается над входными дверями, и едва ли можно утверждать, что здесь же она находилась в старой церкви, построенной иеромонахом Варнавой.