Очерки истории цивилизации - [295]

Осада Алкмара (1573), как ее описывает Мотли,[82] может служить характерным примером этого длительного и ужасного конфликта между маленьким голландским народом и все еще огромными ресурсами католического империализма.

«И теперь, когда перед глазами у них был разрушенный и опустошенный Харлем — возможно, пророческий призрак будущего, которое им угрожало, — горстка людей, окруженных в Алкмаре, приготовилась к наихудшему. Основную надежду они возлагали на море, которое могло им помочь. Всего в нескольких милях от них находилась разветвленная система шлюзов, с помощью которой можно было очень быстро осуществить затопление всей северной провинции. Открыв эти шлюзы и проломив несколько плотин, можно было сделать так, чтобы океан сражался на их стороне. Но для получения такого результата требовалось согласие жителей, поскольку уничтожение урожая в полях было бы неизбежным. Город был очень плотно окружен, поэтому трудно было найти исполнителя для такого опасного задания. Наконец городской плотник по имени Петер ван дер Мей решился на это рискованное предприятие..

Вскоре дела в осажденном городе приблизились к критической точке. У стен города происходили ежедневные стычки, не дававшие решительного перевеса ни одной из сторон. И вот, 18 сентября, после непрерывного обстрела, который продолжался около двенадцати часов, дон Фредерик,[83] в три часа пополудни, отдал приказ перейти в наступление. Несмотря на свой семимесячный опыт в Харлеме, он все еще не сомневался, что возьмет Алкмар штурмом. Наступление велось одновременно на Фризские ворота и на Красную башню с противоположной стороны. Атаку возглавляли отборные полки, недавно прибывшие из Ломбардии; убежденные в легкой победе, они наполняли воздух своими криками. Уверенности им придавала подавляющая мощь дисциплинированных войск. Однако эта атака, как никакая другая, даже в недавней истории Харлема, натолкнулась на невиданное бесстрашие защитников города. Каждый, кто мог, был на крепостных стенах. Штурмовые группы были встречены огнем из пушек, мушкетов, пистолей. Ежесекундно на них обрушивались кипяток, кипящие смола и масло, расплавленный свинец и негашеная известь. А как только кто-либо из захватчиков добирался до пролома в стене — их лицом к лицу встречали бюргеры, вооруженные мечами и кинжалами, и сбрасывали вниз в ров с водой…

Трижды наступление возобновлялось со всевозрастающим ожесточением — и трижды оно было отбито с непреклонной стойкостью. Штурм продолжался четыре часа подряд. За это время никто из оборонявшихся не покидал своей позиции, пока не падал раненый или убитый… Прозвучат сигнал отбоя, и испанцы, совершенно утратившие свой боевой дух, отступили от стен, оставив не менее тысячи убитых в траншеях, в то время как потери защитников города составили всего лишь тринадцать бюргеров и двадцать четыре солдата гарнизона…

А тем временем, после того как губернатор Соной открыл многие плотины, земля вокруг лагеря становилась вязкой и топкой, хотя ожидаемого затопления не произошло. Солдаты стали недовольными и непослушными. Доброволец-плотник зря времени не терял…»

Он возвращался с посланиями для города. Случайно или специально, когда пробирался в город, он эти тексты потерял, и они попали в руки Альбы. Послания содержали четкое обещание принца Оранского затопить страну, чтобы утопить всю испанскую армию. Конечно, при этом погибла бы также большая часть урожая и скота в Голландии. Однако Альба, прочитав эти бумаги, не стал ждать, пока будет открыто еще большее количество шлюзов. И вскоре испанцы начали разбирать свой лагерь и уходить под радостные возгласы и презрительные насмешки отважных жителей Алкмара.

Государственная власть в освобожденной Голландии обрела форму аристократической республики под руководством Оранской династии. Высший законодательный орган — Генеральные штаты — представлял куда меньшую часть граждан, чем Английский парламент, о борьбе которого с престолом мы расскажем в следующем разделе. Хотя после Алкмара ожесточенность борьбы стала постепенно спадать, только в 1609 г. Голландия стала действительно независимой, а ее независимость была признана полностью и окончательно лишь Вестфальским миром 1648 г.

Открытая борьба частных собственников против притязаний «Государя» началась в Англии еще в XII в. Период этой борьбы, который мы будем рассматривать сейчас, начался с попыток Генриха VII и Генриха VIII, а также их наследников — Эдуарда VI, Марии и Елизаветы — превратить государственную власть Англии в «личную монархию» континентального типа. Эта борьба обострилась, когда, в результате династических интриг, Яков, король Шотландский, стал Яковом I, королем Шотландии и Англии (1603), и начал заявлять, как мы уже цитировали, о своем «божественном праве» делать то, что ему заблагорассудится.

Однако никогда английская монархия не ходила ровными дорожками. Во всех монархиях, образованных северными и германскими завоевателями Римской империи, существовала традиция народного собрания влиятельных и представительных людей для сохранения их основных свобод, и нигде эта традиция не была такой живучей, как в Англии. Франция имела свою традицию Генеральных штатов, в Испании были кортесы, однако английское собрание было отличительным в двух отношениях: во-первых, оно было подкреплено документальной декларацией изначальных и всеобщих прав, и, во-вторых, в него входили выборные «Рыцари графства», а также выборные бюргеры от городов. Французское и испанское собрания содержали второй выборный элемент, но не содержали первого.