Очерки истории чумы (фрагменты) - [14]

Обращает на себя внимание клиника болезни и состояние трупов людей, умерших в разные эпидемии чумы. Например, тела людей, погибших в 1346—1351 гг., когда распространены были легочные формы чумы, наводили ужас на современников тем, что быстро чернели и выглядели как бы «обугленными» (отсюда название пандемии — «черная смерть»). Механизм последнего явления понятен, если допустить, что гибели людей предшествовало массивное развитие геморрагий (о легочной чуме ниже), однако такая неспецифическая реакция зависит от наличия в геноме человека вполне специфической аллели (TNF2).

Разумеется, невозможно указать все аллели генов людей, способствовавших глобальному распространению «черной смерти» в середине XIV столетия, и ею же элиминированных, их еще предстоит установить методами молекулярной диагностики, однако мы хотим обратить внимание исследователей на необходимость их поиска.

Многокомпонентный пандемический процесс. Мы уже подчеркивали выше, что экология возбудителя чумы носит крайне сложный характер, и для того, чтобы вспыхнула даже небольшая эпидемия чумы, требуется сочетание очень многих, обычно не встречающихся одновременно факторов. Однако, когда отдельные и разрозненные эпидемии чумы вдруг переходят в качественно иное явление, в пандемию, то сочетание таких факторов должно быть исключительно уникальным и многообразным.

Неизвестные игроки на пандемическом поле. Анализ пандемических процессов, предшествовавших и сопровождавших пандемии чумы, свидетельствует о существовании двух типов феномена популяционного повышения восприимчивости населения к контагиозным болезням: с длительным инкубационным периодом (например, для проказы он составляет 3–7 лет, для туберкулеза — до трех месяцев); и относительно коротким инкубационным периодом (натуральная оспа — 8–14 суток). Причем процесс пандемической активации контагиозных болезней инерционен и специфичен. Неконтагиозная, бубонная форма чумы, появляется на этом фоне как востребованная случайность. Синхронность масштабного появления чумы, проказы и туберкулеза можно объяснить тем, что возбудители этих болезней являются природно-очаговыми сап-ронозами. По данным В.Ю. Литвина и др. (1996), возбудитель проказы,Mycobacterium lepreae, имеет природный резервуар в сфагнуме мха. Такие же наблюдения имеются и в отношении патогенных для человека микобактерий. По данным Р.М. Ермаковой с соавт. (1995), они поддерживаются среди личинок кровососущих комаров. Можно предположить, что та же последовательность событий, которая приводит к колебательным процессам в экосистемах лепрозного и туберкулезного микробов, оказывает аналогичное действие и на экосистему «простейшие Y. pestis». Однако сапронозная теория не объясняет ни «востребованность» и крайне злокачественное течение этих болезней в отдельные исторические эпохи, ни их специфичность, т.е. предопределенность в смене патогенов в человеческом обществе в периоды усиления колебательных процессов в экосистемах сапронозов.

Поэтому складывается впечатление участия на «пандемическом поле» VI и XIV столетий еще каких-то других «игроков», дополнительных к известной эпидемической триаде (природный резервуар возбудителя чумы — его переносчики — человеческая популяция), собирательно назовем их «фактором Х». Благодаря ему особое преимущество в эпидемических цепочках приобретают высоковирулентные штаммы возбудителя болезни, либо они «становятся» высоковирулентными из-за повышенной специфической восприимчивости человеческих популяций. Развивающиеся благодаря «фактору Х» контагиозные болезни могут быть разными — чумой, оспой или вызываться еще не известными возбудителями, но они оказываются, как это не парадоксально будет звучать, востребованными отдельными группами населения.

«Востребованность» же заключается в наличии в восприимчивой популяции особей, подбор возбудителей контагиозных инфекций для которых осуществляется специфическим образом, за счет структур «фактора Х». Эпидемический процесс сначала запускается по неспецифическому механизму, т.е. в результате каких-то случайных обстоятельств возбудитель болезни проникает в группу восприимчивых особей, но затем его уже поддерживает «фактор Х». Отсюда крайне упорное пандемическое течение «черной смерти» в Средние века и туберкулеза в настоящее время. Это явление мы предлагаем назвать многокомпонентным пандемическим процессом.

Что же такое «фактор Х» в многокомпонентном пандемическом процессе? Давая ответ на этот вопрос, нам придется на некоторое время оставить в покое первую и вторую пандемии чумы и обратиться к хорошо изученным аналогиям среди современных пандемий.

Обратимся к пандемии СПИДа. Сколько же всего мы наблюдаем пандемий, параллельно и специфически распространяющихся с вирусом иммунодефицита человека (ВИЧ)? Не менее 18! Это все так называемые СПИД-ассоциированные инфекции. В конце 1990 гг. в мире насчитывалось более 42 млн. человек, инфицированных ВИЧ, а соответственно и пораженных такими инфекциями, — это эпидемическая катастрофа, по масштабам уже не сопоставимая ни с чумой Юстиниана, ни с «черной смертью», но она еще только началась.