Очерки доисторических цивилизаций - [9]

Такой была эта проповедь, прочитанная четырнадцать тысячелетий назад, и при всей её простоте мы не можем не признать, что это учение является по сути теософическим и демонстрирует большее знание фактов жизни, чем многие более красноречивые проповеди, которые читаются в наши дни. Повсюду в этой проповеди мы замечаем малые моменты особой значимости — например, точное знание об излучении излишней жизненности здоровым человеком указывает на владение способности ясновидения теми предшественниками, от которых происходила эта традиция.

Следует помнить, что помимо того, что можно назвать чисто религиозной деятельностью, в ведении жрецов полностью находилось образование всей страны. Всё образование было совершенно бесплатным и его начальные стадии были совершенно одинаковыми для обоих полов. Дети шли в подготовительные классы с раннего возраста, и мальчики, и девочки обучались совместно. Там давалось нечто соответствующее нынешнему начальному образованию, хотя охватываемые им предметы значительно отличались. Конечно же, там учили чтению, письму и некоему подобию арифметики, и всякий ребёнок должен был легко писать, читать и считать, но в эту систему входило и многое другое, что несколько трудно классифицировать — набор базовых знаний об общих правилах и интересах жизни, так что дети обоих полов к десяти-одиннадцатилетнему возрасту уже не пребывали в невежестве относительно того, как обеспечиваются обычные потребности жизни и как выполняются любые обычные работы. В отношениях между учителями и детьми преобладали доброта и любовь, и не было ничего хотя бы отдалённо соответствующего безумной системе принуждения и наказаний, которая занимает столь заметное и губительное место в современной школе.

Учебное время было длительным, но занятия были столь разнообразными и включали в себя так много всего, что мы и не подумали бы отнести к школьным занятиям, что дети никогда не утомлялись зря. Например, каждого ребёнка учили, как приготовить некоторые простые блюда, как отличать ядовитые плоды от съедобных, как находить еду и укрытие, заблудившись в лесу, как пользоваться простейшими инструментами, применяемыми в столярном деле, строительстве и сельском хозяйстве, как находить путь по солнцу и звёздам, как управлять лодкой, плавать, взбираться в горы и прыгать с удивительной ловкостью. Их учили также методам оказания первой помощи при травмах и прочих несчастных случаях и разъясняли назначение разных растительных лекарств. Весь этот замечательный и разнообразный курс вовсе не был чисто теоретическим — от детей постоянно требовали применять всё это на практике, так что прежде чем ученики заканчивали эту начальную школу, они должны были стать весьма умелыми молодыми людьми, способными в какой-то мере самостоятельно действовать почти в любой ситуации, в которой могли оказаться.

Ученики также получали тщательные наставления касательно государственного устройства своей страны и им объяснялся смысл разных обычаев и правил. С другой стороны, учащиеся оставались в полном неведении относительно многих вещей, которым учатся европейские дети — они не знали ни одного языка, кроме своего собственного, и хотя большой упор делался на чистоту речи и умение точно выражаться, это достигалось скорее постоянной практикой, чем соблюдением грамматических правил. Они совсем не знали алгебры, геометрии и истории, а из географии не знали ничего, кроме своей собственной страны. Выпускники этой начальной школы могли бы построить удобный дом, но не могли бы нарисовать вам его чертёж; так как ничего не знали из химии, но были основательно обучены принципам практической гигиены.

Прежде чем дети могли считаться окончившими эту начальную школу, они должны были достичь во всех этих предметах определённого стандарта, требуемого от добропорядочного гражданина. Большинство из них легко достигали этого уровня к двенадцатилетнему возрасту, некоторым менее способным требовалось ещё несколько лет. На главных учителях этих подготовительных школ лежала серьёзная ответственность за определение будущей карьеры учеников, а точнее — за совет по выбору её, поскольку никого из детей не заставляли посвятить себя той работе, которая ему не нравилась. Однако какой-то определённый путь ребёнок должен был избрать, и сделав это, он определялся в нечто вроде техникума, который должен был подготовить его к выбранному им образу жизни. Здесь ученик проводил оставшиеся девять или десять лет своего ученичества в основном в практической работе, которой решил посвятить свою энергию. Эта черта являлась самой заметной во всей системе обучения — там было сравнительно мало теоретического обучения, но мальчики и девочки, после того, как им что-нибудь несколько раз покажут, должны были сделать всё сами, повторяя снова и снова, пока не достигали в этом лёгкости.

В этом плане была значительная доля гибкости — например, если ребёнок после особого теста оказывался негоден к избранной им работе, ему позволяли, посоветовавшись с учителями, избрать себе другое призвание и перейти в соответствующую школу. Однако такие переходы, похоже, были редки, поскольку в большинстве случаев после окончания начальной школы ребёнок выказывал явную годность к тому или иному направлению деятельности, открывавшемуся перед ним.