Очерки агентурной борьбы: Кёнигсберг, Данциг, Берлин, Варшава, Париж. 1920–1930-е годы - [27]

Наиболее крупного успеха в качестве агента-вербовщика Герасимович достиг, когда им был завербован офицер Главного штаба Войска Польского, до сих пор скрытый под псевдонимом «Марковский». На первых же встречах с Гансом Горачеком польский офицер представил такие сведения, что вопрос о его информационных возможностях и «честных мотивах» в работе на германскую разведку был автоматически снят. Путем этой вербовки Абверу стала доступна документация оперативного характера, исходившая из штаба польской армии под командованием генерала Владислава Бортновского. В частности, наиболее высокую оценку специалистов-аналитиков в Берлине получили документы о структуре, местах дислокации, оперативных планах использования армии в случае начала военных действий. Всего за время сотрудничества с германской разведкой Герасимович получил 145 000 злотых — огромную по тем временам сумму[74].

Учитывая высокие возможности агентурной группы Герасимовича и желая обезопасить ее от происков польской контрразведки, в Абверштелле «Кёнигсберг», по согласованию с Центром, было принято решение вызвать Герасимовича в Кёнигсберг для обучения работе на приемо-передающей радиостанции. Однако польской контрразведке в 1938 году удалось выйти на след Герасимовича, и он предстал перед судом военного трибунала. После окончания польской кампании в сентябре 1939 года Герасимович вновь подвизался в германской военной разведке уже в качестве кадрового сотрудника, работавшего по СССР.

В польских источниках деятельность Герасимовича как немецкого агента оценивается неоднозначно. По одной из версий, высказанной польским профессором Лешеком Гондэком, майор Жихонь с самого начала был осведомлен о характере связи Герасимовича с Абвером и, используя эту связь, «подставил» «Марковского» и «Ковалевского» германской разведке для продвижения туда сфабрикованных польским Главным штабом сведений дезинформационного характера[75].

Такая версия не выглядит несостоятельной. В практике польских спецслужб имелись многие положительные примеры таких операций. Однако обращают на себя внимание некоторые противоречия в высказанной версии.

Во-первых, материалы, передаваемые через Герасимовича в Абвер, постоянно получали там высокую оценку со стороны специалистов-аналитиков. Такая оценка была возможна потому, что в распоряжении Абвера находились аналогичные материалы, полученные по другим, не выявленным польской контрразведкой каналам.

Во-вторых, осведомленный в характере проведенной операции Оскар Райле в своих послевоенных мемуарах однозначно называет «Гапке», «Марковского» и Адамчика «ценнейшими» германскими агентами. Трудно предположить, что он мог прийти к противоположному выводу после того, как в распоряжении германской разведки оказались архивные документы 2-го отдела Главного штаба Войска Польского, захваченные в Варшаве в сентябре 1939 года. Известно, что материалы по всем польским разработкам в Германии после их обнаружения подверглись самому тщательному изучению со стороны компетентных сотрудников Абвера и гестапо, и если бы в них содержались сведения, изобличавшие «Марковского», «Ковалевского», Герасимовича в «двойной игре», то Абвер не стал бы представлять операции, проводимые с их участием, как свой успех. Кроме того, гестапо, как «конкурирующий» с военной разведкой орган, в случае обнаружения в польских архивах сведений о проведенной поляками «контригре», попытался бы обвинить Абвер в некомпетентности, и тем более последний не стал бы представлять эти операции как образцовые.

В 1931 году, с разоблачением польской контрразведкой агента Абверштелле «Остпройссен», была завершена одна из успешных операций германской разведки в Польском Поморье. Сотрудник германской таможни Ян Коппенат был завербован Генрихом Раухом, в то время исполнявшим обязанности начальника мельдекопфа в г. Мариенбурге[76]. Его служебное положение позволяло проводить вербовочную работу в отношении польских граждан, пересекавших границу с Рейхом. Одним из привлеченных к сотрудничеству с Абвером лицом стал некий Францишек Кубацкий, который через свои связи среди военнослужащих Войска Польского сумел наладить получение разведывательных материалов, включая мобилизационную документацию, исходящую из штабов 16-й пехотной дивизии и 18-го кавалерийского полка в г. Грудзендзе. Кроме того, достоянием германской разведки стали материалы Кубацкого, освещавшие подробности судебных заседаний в отношении разоблаченной поляками агентуры, так как они позволяли немцам устанавливать причины их неудач. В сентябре 1931 года Коппенат предстал перед окружных судом в Грудзендзе, приговорившим его к восьми годам заключения за шпионаж. Годом позже на четыре года был осужден и его агент Кубацкий[77].

Крупным провалом Абвера в Польше стал также арест и последующая казнь некоего Витольда Тулоджецкого, гражданского сотрудника отдельного информационного реферата (контрразведка) штаба 7-го военного округа в Познани. Он инициативно предложил свои услуги сотруднику данцигского пункта Абвера Оскару Райле, в качестве аванса представив ряд исключительно важных секретных документов. В ходе первых бесед выяснилось, что В. Тулоджецкий является офицером (поручиком) резерва польских вооруженных сил и, выполняя обязанности помощника референта контрразведки штаба округа Тадеуша Клоцка, имеет доступ к секретным документам разведывательного характера. Всего он передал Оскару Райле около пятнадцати документов ОИР, среди которых значились: описание польской разведывательной резидентуры «Laboury»; схемы построения Великопольского инспектората пограничной стражи; документация о строительстве германских фортификационных сооружений в Восточной Пруссии, полученная агентурным путем; сборник документов германской пограничной охраны, также полученных агентурным путем; обобщенный доклад «Иностранная разведка», содержащий сведения о польских гражданах, подозреваемых в работе на Абвер, и др.