Очерк теории познания Гетевского мировоззрения, составленный принимая во внимание Шиллера - [29]

Если тип в области органической природы заменяет закон природы (или первофеномен) неорганической, то интуиция (способность созерцательного суждения) заступает место способности доказательного (рефлектирующего) суждения. Как считали возможным применять к органической природе те же законы, которые пригодны для низкой ступени познания, так думали, что один и тот же метод сохраняет значение в обеих областях. Однако то и другое ошибочно.

Наука нередко обращалась с интуицией очень пренебрежительно. Вменяли Гете в недостаток, что он пытался достигнуть научных истин посредством интуиции. Хотя многие считают достигаемое посредством интуиции очень важным, когда дело идет о научном открытии. Здесь, говорят, случайная догадка часто ведет дальше методически проработанного мышления. Потому что нередко называют интуицией, когда кто-нибудь случайно набрел на верную мысль, в истинности которой исследователь убеждается потом лишь окольными путями. Но зато постоянно отрицают возможность для интуиции самой по себе стать научным принципом. Чтобы случайно постигнутое интуицией могло получить научное значение — так думают обычно, — для этого оно должно быть затем еще доказано.

Так смотрели и на научные приобретения Гете, как на остроумные догадки, которые лишь впоследствии получили свое подтверждение посредством строгого научного исследования.

Для органической науки, однако, интуиция есть верный метод. Из наших разъяснений, думается, вполне ясно следует, что Гете именно потому нашел верный путь в исследовании органического, что он имел наклонность к интуиции. Свойственный органической науке метод совпал с его духовным складом. Благодаря этому ему стало еще яснее, в какой степени он отличается от методов неорганической науки. На одном ему разъяснилось и другое. Поэтому он такими же ясными чертами обрисовал и сущность неорганического.

Пренебрежительное отношение к интуиции немало способствует то обстоятельство, что ее достижения не считают возможным приписывать такую же степень достоверности, как достижениям доказательных наук. Часто знанием называют только то, что доказано, а все прочее — верою.

Надо принять во внимание, что внутри нашего научного направления, которое убеждено, что в мышлении мы постигаем сущностно ядро мира, интуиция означает нечто совершенное иное, чем в другом научном мировоззрении, которое переносит это ядро в недоступную для нас потусторонность. Кто в предлежащем нам мире, поскольку мы приникаем в него опытом или мышлением, не видит ничего, кроме отблеска или образа чего-то потустороннего, нам неведомого и действующего, которое наперекор нам остается скрытым за этой оболочкой не только для первого взгляда, но и для всякого научного исследования, тот, конечно, будет видеть в доказательном методе единственную замену для недостающего нам познания сущности вещей. Так как он не пробился до убеждения, что сочетание мыслей происходит непосредственно в силу данного в самой мысли сущностного содержания и, следовательно, обусловливается самою вещью, то он считает возможным обосновать это сочетание только путем согласия его с несколькими основными убеждениями (аксиомами), которые так просты, что их невозможно, да и не нужно доказывать. Если ему предлагают научное утверждение без доказательства, более того, такое, которое по всей своей природе исключает доказательный метод, то оно кажется ему навязанным извне; он наталкивается на истину, основания достоверности которой ему неизвестно. Он думает, что у него нет никакого знания, никакого понимания этой вещи, что он может только поверить, будто вне его мыслительной способности существует какие-то основания для ее достоверности.

Наше мировоззрение не подвержено опасности считать границы доказательного метода неизбежно также и границей научного убеждения. Оно привело нас к взгляду, что ядро мира вливается в наше мышление, что мы не размышляем только над сущностью мира, но что мышление движется вместе и в согласии с сущностью действительности. С интуицией нам не навязывается никакой истины извне, потому что для нашей точки зрения не существует внешнего и внутреннего в том смысле, как это принимает вышеупомянутое противоположное нашему научное направление. Для нас интуиция есть непосредственное пребывание внутри истины, проникновение в нее, которое дает нам все, что вообще имеет какое-либо значение по отношению к ней. Истина всецело содержится в том, что дано нам в нашей интуитивном суждении. Здесь совершенно нет того, что характерно для веры, в которой нам дается уже готовая истина, а не основания ее, и при которой у нас отсутствует исчерпывающее понимание самой вещи. Добытое путем интуиции понимание совершенно так же научно, как доказанное.

Каждый отдельный организм есть особая форма выражения типа. Он индивидуальность, которая из некого центра сама себя регулирует и определяет. Он — замкнутое в себе целое, каковым в неорганической природе является лишь Космос.

Идеал неорганической науки: понять совокупность всех явлений как целостную систему так, чтобы мы сознанием нашим в каждом отдельном явлении узнавали звено Космоса. В органической науке, напротив, идеалом будет: иметь перед собою в типе и в формах его явлений в наивозможном совершенстве то, что мы видим развивающимся в ряде отдельных существ. Проведение типа через все явления — вот что имеет здесь решающее значение. В неорганической науке — система, в органической — сравнение (каждой отдельной формы с типом).